— Леди Равенна в Данстоне, где ей и надлежит быть, — хмуро пояснил Филипп.

Сэр Джеффри оценивающе смотрел на изящную белокурую девушку, склонившуюся над ним. Нетрудно было догадаться о том, какое положение она занимает.

— Саксонка? — прошептал он.

— Да, если вам от этого легче, — спокойно ответила Эльвина.

— Надеюсь, ты прибыл с чем-то важным? — спросил Филипп.

— Успел вовремя и цену заплатил небольшую, — ответил сэр Джеффри, поморщившись от боли: Эльвина снимала прилипшую к ране нижнюю рубаху. — Скоро люди Бохуна будут здесь.

Рыцарь указал взглядом на кожаную сумку, пристегнутую к богато украшенному драгоценными камнями поясу.

— Вон там, посмотри.

Эльвина отстегнула сумку и молча передала ее Филиппу. Синие глаза остались холодно-безразличными, встретившись с изумрудными.

— Я слышал, как Генрих диктовал его писцу, и могу сказать, что там, — продолжил Джеффри, пока Филипп разворачивал пергамент.

— Не стоит. Я умею читать даже ту запутанную латынь, на которой они пишут свои сообщения, — возразил Филипп.

Случалось, что воины были людьми грамотными, хотя ученые рыцари встречались не часто. Де Аркур знал об учености своего друга, но решил оказать ему услугу. Впрочем, здесь, в шатре, были посторонние, и королевский посланник живо уловил намек. Пора было сменить тему.

— Такая леди украсила бы собой королевский двор, — обратился он к Эльвине. — Не хотели бы вы повидать Лондон?

Джеффри говорил тихо, чтобы не беспокоить Филиппа, погруженного в чтение королевского сообщения.

— Я слышала, у короля большие планы. Я с удовольствием посетила бы Лондон. Мне интересно посмотреть, что изменилось при дворе, — непринужденно ответила Эльвина, — хотя задерживаться там не стала бы.

Филипп все прекрасно слышал, но глаз от пергамента не отрывал.

— Вестминстер куда роскошнее, чем армейский лагерь, — заметил Джеффри.

Филипп, его друг, был женат, а для такой красавицы, как эта девушка, поле битвы — не самое удачное место.

— Возможно, но я видела дворцы и пороскошнее, и даже там меня ничто не удерживало.

Джеффри озадаченно замолчал, а Филипп, не удержавшись, бросил на Эльвину вопросительный взгляд. Возможно, она не та, кем он ее считает. Возможно, Эльвина действительно леди. Впрочем, с ее стороны это могла быть просто уловка. Так или иначе, Джеффри на нее попался.

Но Джеффри заставили замолчать не слова Эльвины о том, что она видела дворцы пороскошнее Вестминстера, а ее очевидная преданность Филиппу. Посланника удивило, что Филипп позволил этой девушке жить здесь. Конечно, Филипп пользовался у дам большим успехом, но не был известен как дамский угодник. Теперь же в течение года он обзавелся и женой, и любовницей.

Возможно, Джеффри неправильно истолковал ответ дамы. Не многие отказывались от того, чтобы быть представленными ко двору, Эльвина перебинтовала рану, и Джеффри, воспользовавшись случаем, поцеловал ей руку.

— Такие ручки созданы для лучшей доли. Позвольте мне взять вас с собой. Вы получите все, о чем только можно мечтать.

Пальцы, сжимавшие пергамент, побелели. Филипп стиснул зубы, но Эльвина стояла к нему спиной и не видела выражения его лица.

— Вы не понимаете, сэр, — холодно ответила Эльвина, отстраняясь. — У меня есть все, что я хочу, здесь, и большего мне не надо.

Взяв в руки таз с водой, она вышла. Де Аркур посмотрел ей вслед, затем взглянул на Филиппа. Тот тоже провожал девушку взглядом.

— Удачливый ты, черт, — забыв о субординации, заявил Джеффри. Что с того, что Филипп старше?

Филипп ответил довольной ухмылкой.

Эльвина узнала, что содержалось в королевском послании, даже не читая оного. То, как Филипп любил ее той ночью, говорило о многом.

Преисполненный голодом и гневом, он не мог сдерживать ни желание, ни ярость. Казалось, Филипп хотел испить Эльвину до дна, взять ее всю, так, чтобы ни одна частичка ее тела не осталась обделенной его вниманием.

Еще до рассвета прибежал запыхавшийся гонец, но ни Филипп, ни Эльвина не спали, ибо ждали этого момента. Эльвина погрузила пальцы в черную густую шевелюру Филиппа, притянула к себе его голову и целовала небритую щеку, оттягивая неизбежное расставание.

Впервые Филипп осознал, что смертен, и это новое для него чувство оказалось не из приятных.

Смерть преследовала Филиппа на протяжении всей жизни, но он не страшился ее. Теперь же тень смерти проскользнула между ним и той, которая была необычайно дорога ему, и душа его восстала против такой несправедливости.

— Эльвина, если со мной что-нибудь случится, ты будешь в смертельной опасности. Только я могу держать в узде этих наемников. Случись мне пасть в бою, не мешкай. Возьми серебро и документы из моей сумки, собери тех людей, которым доверяешь, и скачи в Сент-Обен. Сэр Алек отвезет тебя — он знает дорогу. Оставайся в моем замке. Оттуда отправь бумаги королю и никуда не уезжай до тех пор, пока не получишь ответ. Шовен продолжит поиски ребенка независимо от того, буду я жив или нет. Сделаешь так, как я сказал?

— Ты сам говорил, что противник не так уж силен, поэтому мне бояться нечего. Сегодня к вечеру ты вернешься и станешь бранить меня за то, что не заштопала твою одежду. И вот тогда я покажу тебе, что есть более надежный способ получить удовольствие от общения, чем брань.

Эльвина притянула его к себе и поцеловала в губы.

Филипп уже думал о предстоящей битве, куда более опасной, чем предыдущие. Он даже не заметил, что Эльвина ничего не пообещала ему. Пора было собираться. Укрыв ее меховым покрывалом, Филипп вышел из шатра, чтобы отдать распоряжения.

Эльвина не могла допустить, чтобы перед боем последними коснулись Филиппа руки Джона, оруженосца. Она поднялась, оделась и стала ждать.

Джон, словно понимая, чего она хочет, удалился, попросив ее зашнуровать чешуйчатый панцирь, который должен был уберечь Филиппа от удара меча. Затягивая кожаные шнуры, Эльвина молилась о том, чтобы любимый вышел из боя живым.

И вот дело закончено: он стоял перед ней в сияющих доспехах с мечом и копьем. Такой неприступный и непобедимый. Но под доспехами был человек из плоти и крови, и неуязвимость его обманчива. Как хотелось бы Эльвине привязать к его рукаву свои ленты, но у нее не было лент, да и не пристало ей этого делать — Филипп ведь женат. Грустно улыбнувшись, она поцеловала его на прощание. Филипп ушел на битву.

Солнце еще не поднялось высоко, гроза пронеслась мимо, так и не пролившись дождем, но стало значительно прохладнее. От реки поднимался густой туман, придавая пейзажу мистический колорит. Филипп вскоре растворился в тумане вместе с остальными.

Сэр Алек, тот самый пожилой рыцарь, который первым позволил Эльвине выйти из шатра, появился вновь. Если его и обижало положение охранника любовницы сеньора, то он никак этого не показывал. Он был заботлив с ней, и только.