а 13 казахов каждый день занимали паи под самым верхом. Это делалось с таким расчетом, если не доберут ее полностью, то ремонтная смена брала их на буксир, т.е. помогала разваливать недобранный уголь. Основная забойная группа брала себе паи 7 – 8м по длине лавы, а казахам всего по одному метру на бабая, т.е. на 13 казахов 13 погонных метров. Это в 8 раз меньше обычного. Работали они в шубах – это надо своими глазами хоть один раз видеть, тогда только можно иметь полное представление. Мощность пласта колебалась в пределах 0.8-0.9м, если в тонкой брезентовой спецуре местами было трудно пролезть, то можно представить какие из них забойщики в шубах. Если, когда им и удавалось выгрузить уголь полностью, то крепить они совсем не могли, как правило сидели по 12 часов подряд в лаве ежедневно. Долго смотрел со стороны однажды Александр Николаевич на своих горе-работников, потом у него очевидно нервы сдали, он сказал мастеру: «Семен, пошли казах раздевать». Подошли снизу к первому – «Давай сними, бабай, шубу». Тот никак не хочет. Они сами расстегивают пуговицы и стаскивают шубу с плеч, казах чуть не плачет, чего-то по-своему лопочет. Первого раздели, шубу закинули за рештаки, на контрольную дорожку, подошли ко второму и т.д. Когда тринадцатого раздели, то первый уже достал свою шубу и снова надел. Так с ними мучились несколько месяцев подряд, и ничего не добились. Не мало их в шахте задавило, они лезли куда попало как бараны. Расстояние до движущегося состава шахтовых вагонеток было менее 0.7м, то казаха зацепило за шубу, и он оказался под вагонами, или он споткнулся, идя по тротуару в ботинках на деревянной подошве. Как правило, у каждого казаха на шее висел кисет с деньгами, который носили с собой повсюду, даже в шахту. Не зря говорится: «Рожденный ползать, летать не может». Они всю свою жизнь в степи прожили, ели баранину и пели песни, пасли отары овец и никакого горя не знали, а от них хотели дождаться угля для страны. Чуда не произошло.

На доставке леса, как я уже упомянул, работали два казаха: Наруз-бай, Аким-бай. Каждый день на наряде шел крупный разговор. Они вдвоем не успевали обеспечить смену крепежным лесом. Начальник послал меня к ним на подмогу. Теперь мои напарники были казахи. Аким-бай был постарше, а Наруз-бай был здоровый молодой парень. Начальник все хотел сделать с него забойщика, но он всеми силами отказывался от этой роскоши. С начала смены, как правило, давали лес на временное крепление – стойки и затяжки. После этого казахи закуривали, у них были в кармане маленькие бутылочки из-под каплей, в них они носили в шахту нюхательный табак. Стряхивали с них табак на ладонь, брали щепотку и клали под язык, это называется курить насвай. Когда порция табака находилась под языком, они чмокали, как бы сося этот табак и вместе со слюной глотали содержимое, получая удовольствие. Они все время хотели угостить меня, но я отказывался.

Однажды нашу бригаду послали работать на одну смену в крутую лаву, в нашей лаве вышел из строя электромотор вруб.машины. Учитывая то, что угол падения пласта здесь был в пределах 40-45 градусов. Доставлять лес сверху вниз надо было соблюдать максимальную осторожность.Для этого нами были сделаны перекрыши через определенные промежутки в лаве, чтобы на них задерживать и складировать лес.

У Александра Николаевича была привычка, как только спуститься в лаву, где остановится, тут же уснет. Мы подавали стойки, бросали их от одной перекрыши, до другой. Вдруг одна стойка сорвалась с перекрыши и с шумом полетела вниз. В этот момент метров на 30 ниже нас дремал начальник, стойка с ходу ударила его по спине. Нет сомнения, удар был довольно сильный, он только охнул. Мы потушили свет и затаили дыхание, напугались сильно, что теперь будет? Но сорванцы, я вам дам за это, теперь мы совсем перестали подавать лес, т.к. боялись спуститься вниз по лаве, пока он не уйдет. После смены выехали на-гора и чего-то надо было срочно обратиться к нему. Зашли в кабинет, а сами боимся. Он даже виду не подавал, что мы его стойкой травмировали, вот так удивительный человек он был.

Работая уже целую неделю с казахами, я ни раз собирался попросить у них, что за песня у вас такая длинная? Они мне и говорят: Мы ее сами сочиняем, поем то, чего думаем в данный момент. Теперь мы поем о том, что скоро кончим работу и поедем домой, зайдем в столовую и съедим за раз все, что на день положено, а хлеб продадим возле комбината, у нас будут деньги и нам больше ничего не надо.

Каждый день возле административного комбината шахты был базар, местные жители носили продавать лепешки из картошки, соленую капусту, сушеный картофельные очистки, редьку, а также жиденький суп по 10 рублей за маленький черпачок. Казахи продавали свою последнюю пайку хлеба, они до невозможности были жадные на деньги. Когда у них спрашивали: «Зачем свой хлеб продаете?» Они говорили: «Мой курсак (кто сильно голоден) такой, хлеб не кушает». Как только казах утром откроет глаза, так первым долгом прощупывает свою рубашку на груди, удостоверяется, что деньги на ночь никуда не уплыли, кисет на месте. И начинается молитва. Вспоминает Аллаха и всех святых, попросит Аллаха, чтоб тот помог ему в жизни и богатством не обидел, всю родню от разных неприятностей и от сюда, от этих нехристей быстрее освободил его. Аллах кончено помог многим из них, покончил с этими муками. Скоро они похудели, ели ноги свои таскали до работы и обратно. Настал тот день, когда казахов на наряде с каждым днем стало все меньше и меньше. Вчера отдали Богу душу два наших забойщика, которых еще недавно Александр Николаевич и Семен Смирнов раздевали в лаве, снимали с них шубы. Хотели их в люди вывести, а те избрали себе другой путь – хлеб не ели, продали весь, кисеты набили свои полны денег, а сами покинули этот грешный мир. В последствии выяснилось, что у бабаев кисеты кто-то прибрал, на их шеях висели только пустые шнурки. Вот так большинство из них помогли стране угольком.

Сегодня суббота, я отдыхаю и мои соседи тоже. Я уже соскучился про них, давно не беседовали. Работали в разные смены – придешь домой, они спят, и наоборот. Вот теперь, после долгого перерыва, мы опять проведем вечер вместе. Эти встречи для меня особенно