доставляет ему жизнь. Кроме начальника нашего Александра Николаевича, еще два горных мастера на нашем участке были из Донбасса: тов. Савченко и тов. Коваленко. Первая смена моя под землей проходила в северной лаве. Здесь был пройден с поверхности уклон, по которому были смонтированы ленточные транспортёры, поднимающие уголь прямо на поверхность в бункер. Мощность угольного пласта была 0.9м, работать приходилось на коленках. Забойная группа рабочих была опытная, уже проработавшие на добыче угля несколько лет: Меркулов, Сарычев, Нестеренко, Кузьмин, Пивень и т.д.

Горный мастер тов. Савченко на наряде сказал бригадиру Спиридонову И.В.: «Поставишь новичка на очистку лавного транспортёра». Когда спустились в лаву, бригадир сказал мне: «Смотри сынок, как пойдет уголь по этим рештакам, то часть его будет ссыпаться на забойную дорожку в лаву, вот твоя обязанность и состоит в том, чтобы этот уголь снова погрузить на рештаки, чтобы по всей длине транспортёра было чисто и порядок. Понял?» – «Понял Вас, Иван Варфаломеевич» – «Ну добро, оставайся с Богом, я пошел». Через некоторое время все пришло в движение, заработали ленточные транспортёры по уклону и включили лавный качающий привод. Вот и первые угли появились на рештаках. Они ползли плавным ходом и по мере очередного толчка, качающего приводы – двигались по рештачному ставу вниз, ссыпаясь на ленточный транспортер. Кое-где некоторые комочки угля падали с рештаков, я тут же их убирал. Эта работа на первых порах мне понравилась, никакой особой натуги не требовалось и на протяжении всего лавного транспортера была чистота и порядок, что от меня и требовал бригадир. В течение смены несколько раз все транспортёры останавливались, а через некоторое время опять заработали. Уголь шел и шел, как принято говорить у шахтеров «чулком», т.е. угольный поток не прерывался. Под конец смены пролез по лаве горный мастер Савченко. Внимательно просветил своим ручным светильником по всей длине транспортера, проверяя мою работу. Такие аккумуляторы носили надзорные лица, а у рабочих они были прикреплены к каске. Подошел ко мне и спрашивает: «Как дела?» – «Нормально», – отвечаю, – «Ты молодец, я не думал, что так хорошо справишься со своей работой, завтра на наряде получишь стахановских талон №1 (на него давали 200г хлеба и 50г американского сала)». В эти годы специально назначенная девушка, ходила по всем участкам и по списку раздавала эти талоны тем, кому их выписывали за перевыполнение плана.

Угольный поток стал слабее, теперь по рештакам вместе с углем шли обрубки от стоек и деревянные щепки. Это чистили свои забои забойщики. Вскоре появились огни – один за другим стали спускаться вниз по лаве вся бригада. Подошел ко мне бригадир и спросил: «Ну как дела, сынок?» – «Нормально!» – «Забирай свою лопату и пошли домой». Выключили лавный привод и один за другим легли на ленточный транспортер и выехали вверх по уклону на поверхность. Я следовал их примеру, так закончилась моя первая смена под землей. По выходу на поверхность, по шахтерскому говорят «на-гора» никто не торопился бежать в мойку, у каждого была своя заначка, где перед спуском в шахту были оставлены табак и спички. Как только достали курево, завернули козьи ножки, и дым повалил коромыслом. Дымили все, жадно затягивая во все легкие самосад, и потчевая один другого – попробуй мой табачок. У всех был свой, который выращивали возле дома, в огороде, ведь на черном рынке стакан табака стоил 50 руб. С собой под землю спички и табак никто не брал, курить в шахте строго запрещалось, за это отдавали под суд, если кого заметят. Т.к. шахта была свехкатегорийная по выделению газа метана и опасная по взрыву угольной пыли. Подобный урок уже однажды испытали на себе на этой шахте в 1936г. При взрыве газа метана были человеческие жертвы. Под землей, во время работы разговаривать между собою некогда, все торопятся, как можно быстрее выкинуть уголь со своего пая и закрепит ее. Работала вся забойная группа, в одних рубашках, которые на них не высыхала в течение всей смены, от пота была мокрая, хоть выжми. Теперь, сидя на вольном воздухе, покуривая свои козьи ножки, можно кое – о чем поговорить. Все были черные, словно негры, одни зубы и глаза блестели. Я с трудом узнавал их в таком виде – кто есть, кто. Накурившись досыта, поднялись и пошагали через гору в мойку, здесь расстояние было всего около 1км. В летнее время идти через гору одно удовольствие, по штольне ходили тогда, когда погода была ненастная и в зимнее время. После мойки забойщики отправлялись по домам, а мы одинокие в столовую, которая была расположена недалеко от комбината. В летнее время, резкий запах колбы (черемши) можно было учуять на приличное расстояние, т.к. ее жарили и парили, и чего только с ней не делали. Варили первое с колбой и на вторые блюда гарнир был с колбой. Это тяжелое время, продуктов выдавали в столовой мизерную долю, основной продукт была колба. Если бы не она милая, то многие гораздо раньше отправились бы на вечный покой. На заготовку её была направлена в тайгу специальная бригада, которая этим только и занималась. Её даже солили, заготавливали на зиму.

После столовой надо отдохнуть. По приходу в общежитие, соседи по койкам давай спрашивать меня: «Ну как работалось, не страшно тебе было?» – «Нет, – говорю, – не страшно, даже горный мастер тов. Савченко похвалил меня за хорошую работу и обещал мне завтра выписать стахановский талон №1». Эти ребята были бывалые и на себе испытывали не раз почем фунт лиха – заулыбались, глядя друг на друга. Я у них спрашиваю: «Вы чего улыбаетесь?» – «А так, просто. Слушай, ты никогда не радуйся, когда тебя хвалят, с таким же успехом на второй день могут отругать на чем свет стоит». Я стал возражать: «За что меня ругать, как это понять? Если я буду стараться работать честно и хорошо» – «Потом узнаешь, когда это случится, но в общем дай Бог, чтобы тебя каждый день хвалили – это разве плохо?», на этом разговор наш про шахту был окончен. Целый вечер меня не покинуло хорошее настроение, я мысленно думал, как мне вручают стахановский талон №1. На второй день на наряде разбирали итоги работы за прошедшие сутки, что меня мало интересовало. Только я заметил на лице начальника озабоченность, вид у него был не особенно веселый. Он рассказывал забойной группе, что ваша смена работала вчера нормально, а после вас была авария. Поэтому верхнюю часть лавы не удалось добрать. Ремонтная смена