Она расплатилась с долгами. После погашения кредита почувствовала себя свободной от обязательств перед обществом. А деньги все прибывали. Участники выставки продолжали совать, пихать и тащить денежные пачки, словно проверяли Инессу Веткину на моральную устойчивость. И она внутренне заколебалась. Что-то сдвинулось в ее душе. Сначала она отказалась от дальнейшего приема дани. А для себя решила, что больше не прикоснется к деньгам, как бы ее ни соблазняли и ни упрашивали. Да и упрашивать никто не станет. Партнеры скоро явятся с проверкой и ревизией. У них все под контролем. А Паша по их указке следит за порядком в финансах. Но он не выдаст Инессу. Общий проект породнил двух совершенно разных людей. Но однажды Инессу настиг стыд. Он пришел к ней ночью. Уселся на кровати, затем переместился ближе и прилег рядом. С этой ночи он стал наваждением. Она мучилась, переживала, прогоняла его, но он не уходил. И тогда Веткина позвонила развязному агенту из автосалона. Тот заочно просиял, услышав знакомый голос.

– Проблемы, Инесса? – сказал агент.

– Д-да, мне срочно нужны деньги, – заикаясь, едва слышно произнесла Веткина.

– Вашу машину можно сдать, сразу получите все деньги, – сказал агент, – никаких проблем.

– В среду пригоню, – сказала Веткина.

– Можно не спешить, у меня отпуск, после отпуска все ваши проблемы решим, но с одним условием, – ловкий парень придержал слова. Пауза неловко повисла в эфире.

– Да-да, я помню про ваши условия, – сказала Инесса. И тяжелый груз свалился с плеч. Она решила вернуть деньги в кассу. Закончится выставка, она сдаст машину, агент произведет расчеты, и можно будет считать дело закрытым. Стыд пропал. Он ушел куда-то далеко. Но душа не вернулась. Наверное, она заблудилась. Больше Веткина не прикасалась к выставочным деньгам. Пусть Брюзгин сам разбирается с партнерами. Инесса совсем не бывала дома, приезжала ночью, как сомнамбула бродила по темным комнатам, она даже мылась без света, от непереносимой усталости слезились глаза. А в голове поместился какой-то странный шар, он устойчиво крутился и увеличивался. Инесса знала: чтобы от него избавиться, нужно крепко выспаться. До открытия выставки оставалось совсем недолго. В «Планете» Веткина вообще не появлялась, она уже забыла, как выглядят сотрудники корпорации. Наверное, за время ее отсутствия они превратились в седых стариков и старух, у них выпали зубы и волосы, появились морщины и костыли. Предстоящая выставка стала для Инессы второй жизнью. Она жила работой, без устали раздавала распоряжения, указания, что-то перетаскивала, устанавливала, активно вмешивалась в процесс установки и размещения, смешивая распорядительские функции с исполнительскими обязанностями. Брюзгин мужественно нес на своих острых плечах отчетность по финансовой части перед партнерами. Однажды он пригнулся, испуганно вытаращил глаза и сказал, слегка перевирая ударения: «Норкин скоро приедет. С проверкой».

– А мне-то что, пусть, – угрюмо откликнулась Инесса.

Веткина нахохлилась, интересная картина получается. Игорь Львович ведет переговоры по организации выставки с Павлом, работающим на проекте временно, по договору. С Инессой свои действия не согласовывает. Она осталась в стороне от руководящего глаза. Норкин мог бы позвонить.

– Игорь Львович не сказал, с кем приедет. И время не обозначил. Он позже перезвонит. Велел, чтобы ты тоже присутствовала, – начальственно изрек Паша и побежал в зал, чтобы переместить очередного участника с более прибыльного места на менее, откуда-то с северов прибыл новый поставщик. Веткиной сразу захотелось сбежать за тридевять земель, куда глаза глядят. Там, в тридевятом царстве, можно выспаться, на секунду забыть о выставке, стрессах, вечном коматозном состоянии и хронической усталости. Отбросив ненужные и мелкие мысли, наконец, можно подумать, как поступить с глупой любовью. Глубоко запрятанная любовь ныла в закоулках мозга, изредка напоминая о себе тупой болью. Веткина до сих пор не подозревала, что любовь может причинять физические страдания. Душевная травма переросла в физиологический недуг. Любая болезнь имеет обыкновение развиваться. Само по себе чувство не рассосется. Любовь – это не опухоль и не нарыв. Это серьезное заболевание. О материальном благополучии Инесса больше не думала. Она досыта наелась. Есть люди, способные к ловким проделкам, Инесса явно не относится к их числу. Ей не дано стать пройдохой. Веткина поняла, что на вершину придется добираться другим путем, более сложным, извилистым, но честным. Инесса вышла в зал, посмотрела, как субтильный Паша перетаскивает огромные коробки с товаром, и потихоньку отодвинулась за ширмы. Она решила сбежать. Организм отказывался действовать. Еще один час работы, и она свалится в обморок. А это уже не смешно. Инесса побрела к выходу. Синей стеной на нее надвинулась толпа грузчиков, они несли что-то объемное и тяжелое, полностью загораживающее обзор. Веткина посторонилась, освобождая проход, но ее задели углом груза, сдвинув в сторону, кто-то закричал, послышалась грубая брань. Инесса вдруг ощутила сухость во рту, в голове все смешалось, сдвинулось с орбиты, в висках больно забились тонкие ниточки, колючие и острые. Падая, она почувствовала, как кто-то успел подхватить ее под руку.

«Наверное, это подлец Аблашидзе. Приехал за деньгами», – промелькнуло в голове Инессы и тут же исчезло. Сознание погрузилось в пустоту. Веткина окончательно утратила связь с миром.

– Воды, Паша, сбрызни ее водой, – сказал Бобылев.

Его голос она услышала бы везде, даже на том свете. Инесса открыла глаза. Послышалось? В бесчувственном состоянии можно услышать любой голос, некоторые клянутся и божатся, что им чудились в пустоте различные голоса, люди утверждали со слезой во взоре, что разговаривали, находясь во мраке, с Наполеоном. Да что там с Наполеоном – с самой Клеопатрой беседовали. Но вместо Клеопатры Инесса увидела Сергея Викторовича. Бобылев не соответствовал облику Наполеона. Ни профилем, ни анфас. У него нос как нос, обычный, мужской, без видимой горбинки. И что великого нашла в нем Веткина? Сергей Викторович внимательнейшим образом всматривался в глаза Инессы, водил пальцем по ее щеке, размазывая водяные брызги. Паша явно перестарался, выполняя приказ генерального. Брюзгин вылил на Веткину целую бутылку минеральной воды. Две бутылки, судя по состоянию кардигана. Инессу затрясло от озноба. Бобылев снял с себя пальто и набросил на девушку. Но озноб усилился, видимо, милосердный жест вызвал в организме Инессы отторжение.

– Инесса, как ты могла? – спросил Бобылев.

Тихий зябкий голос слабо доносился откуда-то из его груди, из глубины отворотов кашемирового пальто. Инессе вдруг стало жарко, невыносимо жарко. В этом закутке совсем нет воздуха. Надо было все-таки установить кондиционер. Брюзгин отговорил Веткину, дескать, не надо устанавливать, лучше сэкономим деньги, мы здесь ненадолго, в сейфе будем находиться лишь в экстремальные промежутки рабочего дня, а в зале воздуха хоть отбавляй. Он, кажется, настал, злополучный экстремальный промежуток в жизни Инессы.

– Я же предупреждал тебя, Инесса, – послышался слегка хрипловатый голос откуда-то сбоку.

«Как они все уместились в этом сейфе? Все эти Наполеоны и Клеопатры. Кто и о чем предупреждал меня, и когда? До боли знакомый голос, только немного хрипит от волнения. Игорь Львович заметно волнуется. Знает кошка, чье мясо съела».