– Сущая ерунда. С одной из барж пойдет не твой агент, а мой представитель – жрица Храма Ливия. Также ты возьмешь в рейс двух студентов-практикантов из риторской школы. Ну, и наймом всадников займется Храм.

– Это все? – недоверчиво спросил Марк.

– Еще меня интересует все, что известно в Республике о ведении торговли на предстоящем каравану маршруте – начиная от Лукреции и заканчивая Романом. Абсолютно все, до последней мелочи. В письменном виде. Ну и, разумеется, полная конфиденциальность. Никто посторонний не должен знать ни об условиях нашей сделки, ни о том, куда идет твой караван.

– Это само собой, – развел руками публикан. – Коммерческая секретность – основа нашей работы.

– Итак, как я поняла, ты согласен?

– Да, Констанция, – проговорил Марк. Глядя на него сейчас, Александра подумала, что как-то упустила момент, когда безнадежно ссутуленные плечи публикана успели распрямиться. – И, отвечая на вопрос, который ты задала в начале переговоров: за пять дней я смогу загрузить четыре баржи. Этого достаточно?

– Вполне, – ответила она.

– Значит, договорились! – заявил публикан. – И тогда, если позволишь, я немедленно приступлю к работе.

– Ступай, – согласилась Александра.

– Славься, Констанция!

– Слава Константину!

* * *

– Мне нужна твоя помощь, – проговорила Александра, устало подавая Ливии снятую золотую маску.

– Все, в чем только я могу оказаться полезна Констанции, – лучезарно улыбнулась жрица.

– На этот раз просьба может показаться тебе несколько необычной, – предупредила она. Ливия не ответила, ожидая продолжения. – Я собираюсь покинуть Республику, – заявила, решившись, Александра. – Это… необходимо. Но как Констанция сделать этого я, разумеется, не могу. Однако могу как Ливия. В общем, я хочу занять твое место, – подвела она итог. – А тебе предлагаю занять мое.

– Еще до грядущего явления Владыки? – уточнила жрица.

– Да. Не позднее, чем через пять дней. Я улечу с торговым караваном, а ты заменишь меня на троне. За маской никто не заметит подмены.

– Цейоний заметит, – покачала головой жрица.

– Цейоний заметит, – согласилась Александра. – Но с Цейонием я переговорю – с ним проблем не возникнет.

– А с Септимусом?

– С ним, надеюсь, тоже. Если он что-то и заподозрит, то сохранит догадку при себе.

– Скорее всего, так и будет, – кивнула Ливия. – Могу я задать вопрос?

– Конечно.

– Это все из-за Елены?

– Отчасти. Еще из-за Виктора. Ты же знаешь, что он…

– Твой сын. Знаю. И еще знаю, что он – драконья кровь. Как и ты.

– Я не намерена отдавать его Владыке, – твердо заявила Александра. – У него нет прав на Виктора. Никаких прав! А сама, выбирая между долгом перед Владыкой и сыном, предпочту сына! Хочу, чтобы ты это знала, прежде чем ответишь. Итак, готова ли ты мне помочь?

– Конечно, – незамедлительно откликнулась жрица. – Я же сразу так и ответила.

– Спасибо, – протянув руки, Александра обняла верную помощницу. – В таком случае, начнем прямо с завтрашнего утра. Я – Ливия, ты – Констанция.

– Нет, – с улыбкой покачала головой жрица.

– Нет? – удивилась она.

– Нет. Ты же не знаешь, где какие цветы покупать. Поэтому с утра Ливия – я. А днем в святилище я же – Констанция. Побуду в обеих ипостасях, пока не подберу помощницу. А ты спокойно занимайся, чем задумала. Не тревожься, я справлюсь!

Александра. Недавно

Лицо сэра Эдуарда, благородного рыцаря, а позже – всадника на службе Владыки, и на нем – карие глаза Октавии, дочери прокуратора Тита, и в довесок ее же тонкие губы – найдется ли на свете зрелище нелепее?! Может, и найдется, но вот к этому Александра никак не могла привыкнуть, то и дело невольно задерживая взгляд на ни о чем не подозревающем юноше, что того явно смущало. Нельзя сказать, что сочетание выглядело уродливым – вовсе нет, лицо Эдуарда-младшего, пожалуй, можно было даже назвать по-мужски (точнее, пока все же по-юношески) красивым, но… странным. К тому же, наводящим на воспоминания… скажем так, неоднозначные.

С самого начала Александра решила, что прошлое в лице отца и матери, которых мальчик, к тому же, и знать не знал, никак не должно влиять на ее отношение к Эдуарду Минору Спурию. В конце концов, тот не нес ответственности ни за заслуги, ни за проступки покойных родителей. Но оказалось, что решить – куда проще, чем сделать. Хотела она того или нет, все слова и поступки младшего невольно шли в сравнение с тем, что на его месте сказал бы или сделал его отец. Или, правильнее сказать, с тем, что, по ее мнению, тот должен был бы сказать или сделать. И если обнаруживалась разница – а она обнаруживалась всякий раз, ибо и старший Эдуард никогда не был воплощением абсолютного идеала, что уж говорить о его отпрыске от этой… ладно, не будем плохо о мертвых… словом, если обнаруживалась разница, Александру это раздражало, и поделать с этим она пока ничего не могла.

Чуть позднее же вскрылось еще одно обстоятельство, склонившее чашу весов ее отношения не в пользу мальчика, – и вновь в этом не было ни на йоту его собственной вины. Уже на второй день общения со студентами Александра поняла, что Эдуард – не единственный, кто неровно дышит по отношению к красавице Елене. Те же чувства, без сомнения, пылали в груди Виктора, и тут безжалостный материнский инстинкт потребовал от Александры занять сторону сына. Она корила себя за несправедливость такого подхода, но от этого становилось только хуже. В том числе – хуже становилось ее отношение к сыну Октавии.

Разумеется, это никак не помешало Александре помочь Эдуарду, когда тот боролся с небытием Пути во время своего первого межзвездного перелета. Пожалуй, даже наоборот: у Октавиана, как она предпочла называть его про себя, еще оставались шансы справиться самому, но мысль, а не медлит ли она намеренно, заставила Александру вмешаться, тем самым, возможно, лишив юношу лавров самостоятельной победы. Впрочем, никто, кроме нее, об этой оказанной помощи знать не мог. Но она-то знала! Когда в свое время испытание проходил ее Эдуард, за руку его никто не держал!

К слову, Елена преодолела Путь без проблем, как и положено нарте. Но в этом Александра нисколько и не сомневалась.

В Республике Лукреции, первом пункте на их маршруте, все прошло как нельзя лучше. Транзитные документы были оформлены быстрее, чем Октавиан оклемался в кресле после Пути. Оставив с ним в каюте Елену, которая тоже нуждалась в отдыхе, Александра сама встретила местных чиновников, подобрала нужные бумаги и отсчитала монеты пошлины.

Не задержавшись у внешнего таможенного поста и на час, караван двинулся дальше.

Это было замечательно, ибо Александра спешила. Спешила оказаться как можно дальше от Республики Константина. Потому что, несмотря на все предпринятые меры, не верила, что ей вот так просто дадут улизнуть от Владыки.