Но подождите ехидно потирать ручки! На бумаге все выглядит более чем привлекательно. Но мало кто вам расскажет, в какие круги бюрократического ада приходится спуститься, чтобы прикрепиться к этой блаженной системе. Счастливчики вытаскивают выигрышные лотерейные билеты и сразу попадают в эту систему. Я мучилась полгода, кто-то пытается получить номер годами.

Жить во Франции без номера социальной страховки теоретически можно, но практически нельзя. Номер социального страхования требуют при устройстве на работу. Работодатель должен знать номер социального страхования, как и врачи, больницы и все медицинские работники. Это необходимый элемент для возмещения медицинских расходов, выплаты семейных пособий или расчета пенсии. Он также используется работодателем в административных документах.

Чтобы получить этот волшебный номер, мне пришлось завести полугодовой эпистолярный роман с моей региональной «кассой», так называют подразделения системы социальной страховки в регионах. Сотрудникам постоянно не хватало каких-то бумажек, одна дама чуть не довела меня до белого каления. По просьбе ее коллеги я принесла заверенный нотариусом перевод моего свидетельства о рождении. Спустя три месяца без всякого сообщения от «кассы» я выяснила, что Франции не подходил документ, заверенный и переведенный в России. Пришлось перевести заверить мое свидетельство о рождении присяжным переводчиком во Франции. Присяжный переводчик – специальный человек, подтвердивший свою «честность и неподкупность» перед региональным судебным трибуналом.

После этого мое досье в n-й раз вернулось в документооборот. Я продолжила ждать. Привела даже однажды мужа поругаться. Привести французского мужа или жену – коронный прием, которым пользуются в крайних случаях живущие здесь иностранцы.

Дело в том, что с французами надо ругаться строго по их правилам. В России мы привыкли идти напролом. Французы же стараются сохранить лицо в любой ситуации. Ни в коем случае нельзя оскорблять, переходить на личности и повышенные тона. Лобовая атака – разрушительный прием для отношений с французской бюрократией. При фронтовой атаке вас сочтут за невоспитанное создание и не захотят иметь дело. Искусство ругаться по-французски – одна из высших техник пилотажа. Если вы его освоили, считайте, что местный паспорт должен идти в придачу.

Присутствие мужа или выход на работу, но что-то после 6 месяцев сдвинуло дело с мертвой точки. Подозреваю, что все-таки это была работа, как-никак налоги с меня взять государству очень хотелось. Получение зелено-желтой карточки сделало меня действительно жизнеспособным членом общества. Теперь мне были открыты все медицинские услуги. Но бежать на диспансеризацию не очень-то хотелось.

Еще один из пороков французской системы здравоохранения – долгая очередь ожидания к специалистам. К терапевту можно попасть относительно быстро. А вот следующей ступени можно ждать месяцами. Рекорды бьют неврологи, дерматологи, офтальмологи в провинции. От знакомых я слушала жуткие рассказы о полугодичном ожидании у офтальмолога. Чтобы попасть за заветную дверь и взглянуть в глаза специалисту по зрению, народ симулировал сломанные очки.

Проблема заключается в квотах на обучение медиков. Их французскому обществу не хватает. После первого года обучения на медицинском существует исторический конкурс «numerus clausus». Он появился в 1972 году. Этот норматив регулирует количество мест по результатам успешного прохождения конкурса, который проводится после первого года обучения на медицинском факультете.

Все началось в 1971 году. Изменения в законодательстве позволили получить доступ к медицинским услугам большему количеству людей и сделали финансовое положение медиков более выгодным. С мая 1968 года число записавшихся в медицинские школы выросло с 3000 до 9000 студентов в год. Столь внезапные изменения в положении дел заставили задуматься о реальной необходимости числа студентов и будущих специалистов, а также резком увеличении расходов на оказание медицинской помощи. Некоторые голоса также отметили возможное обнищание врачей из-за их чрезмерного числа.

Уж не знаю, где те голоса видели в мире хотя бы раз ситуацию со «слишком много врачей», но их возгласы возымели эффект. Руководители и медицинские союзы объединились, чтобы потребовать ввести ограничения на количество мест обучения для врачей.

Я читала, что тогда решение не воспринималось абсурдным, потому что в обществе не было такого высокого спроса на регулярную медицинскую помощь.

Количество студентов, принимаемых в первый год после конкурса, составляло в среднем в год: 8300 человек в период с 1972 по 1979 год, 4600 в период с 1980 по 1989 год, 3700 в период с 1990 по 1999 год, 5800 в период с 2000 по 2009 год, 7600 человек в период с 2010 по 2018 год и 8205 человек в 2018 году[36].

После 6 лет обучения общей медицине нужно пройти еще один национальный конкурс, concours national, чтобы получить возможность выбрать специализацию в зависимости от оценок. На хирургов и окулистов могут пойти выпускники с высшими баллами. Часто студентам приходится переезжать в другие регионы для того, чтобы продолжить интернатуру. Поэтому многие вынужденно выбирают специализацию терапевта общего профиля, médecin généraliste.

Франция платит высокую цену недальновидных квот, принятых решением министров здравоохранения и высшего образования в период 1980-х и 1990-х годов. Сегодня numerus clausus ставится под сомнение так же, как и принцип конкурса после первого года. Учеба на медицинском факультете длится до 12 лет, это не спринт, а марафон.

Проблема также заключается в том, что установленные на сегодняшний день квоты влияют на количество медиков через десятилетие. Как моделировать спрос на медицинские услуги? Как привлечь молодых медиков в сельские зоны? Предлагается установить общегосударственную систему оплаты труда студентов, что затем позволит ввести систему распределения будущих медиков в приоритетные зоны. Пока органы власти ищут ответ, французы запасаются терпением и болеутоляющим, чтобы дождаться очереди к специалистам.

Очередь – непременный атрибут жизни во Франции. Больного она также ждет в службе «Скорой помощи». Местная 03 не приезжает по первому зову. В службу «Скорой помощи», за исключением особо критических случаев, надо ехать самостоятельно. Вместо «Скорой» здесь приезжают пожарные. Они выполняют во Франции функцию, родственную российской МЧС.

В службах «Скорой помощи» больных сортируют по принципу тяжести случаев. Кому-то везет, и он проходит быстро, чье-то ожидание длится часами. Многое зависит от заполнения госпиталя. Есть города, в которых существует острая необходимость строительства нового госпиталя, в других ситуация менее критичная.

Государственные больницы или госпитали во Франции – огромные мощные и зачастую неповоротливые машины. Почти у каждой больницы, особенно в крупных городах, есть солидное историческое прошлое. В Париже особенно любопытно наблюдать до сих пор функционирующие здания XVII–XVIII веков. Внутри, конечно же, больница соответствует требованиям нашего времени. В Париже, где больниц-госпиталей много, у каждой есть своя специализация. Так, больница Сен-Луи с XVII века специализируется на кожных болезнях, больница «15–20», или Канз-Ван, на глазных болезнях еще с момента своего основания после Крестовых походов.