– Что случилось? Где ты был так долго?

– Извини… Над сценой думал… Засиделся…

– Ну вот, а я жду, ужин приготовила. Иди, переодевайся скорее… Юра, ты как? В порядке?

– В порядке, – грустно подтвердил Плетнев.

Поцеловал Леру и пошел в комнату переодеваться.

За ужином он меланхолично жевал, не ощущая вкуса свежего борща. Внезапно поднял на Леру глаза:

– Ты правда испугалась?

– Не то слово, – приложила руку к сердцу «жена», – у тебя же амнезия. Мало ли что? Ты кушай, а то остынет. Я сварила, как ты любишь.

Как ты любишь… Откуда она знает, как я люблю? Ах да… Игра-игрушка.

Плетнев подумал, что нечестно водить ее за нос. Он так не может, и она этого не заслуживает. Она ведь надеется, что он выздоровеет. Надо расколоться. Признаться, что все вспомнил, а там уж будь что будет…

Но признаться не успел – в дверь позвонили.

– Это, наверно, Семен Аркадьевич. Беспокоится. Я у него тебя тоже искала, – Лера, соскользнув с табуретки, направилась к двери.

Плетнев последовал за ней – решил подстраховать. Время позднее – мало ли кого нелегкая принесла? Вдруг опять спонсоры – типа тех, что не так давно тут погром устроили. Вооружился ложечкой для обуви – больше ничего подходящего в поле зрения не попало. Ни топоров, ни вил, ни, на худой конец, пистолета.

Оружие не понадобилось. Мужик, который шагнул в прихожую, на разбойника не походил. Скорее, на спонсора. Что настораживало. Где-то он уже видел этого холеного типа. Ага, точно, это же «Маша», с которым Лера встречалась в парке.

– Ой… Саша… Ты к кому?

* * *

Золотов вытащил из принтера несколько листков бумаги, сложил их в стопку и, выкладывая на стол перед мелким романтиком, попросил:

– Дима, я запросы подготовил в несколько городов, отправь через вашу канцелярию.

Все запросы касались исчезнувшей Самариной.

Мрачный романтик исполнять приказ не торопился, отодвинул от себя бумаги и с вызовом сообщил:

– Тебе надо, ты и отправляй.

Вячеслав Андреевич испытующе посмотрел на Федорова, словно считывая с его лица информацию. Что еще стряслось? Новое нашествие собственной безопасности? Очередной приказ об увольнении?

– Дим, что случилось?

Федоров, казалось, только и ждал этого вопроса. Нахохлился, став похожим на бойцовского бобра, и решительно потребовал:

– Отстань от нее. Я же тебя просил…

Понятно. Значит, опять ночью не спал, у Настиного дома караулил. «Сижу на веранде при полной луне. Не спится. Не спится. Не спиться бы мне…» Или вечером у гостиницы выслеживал?

– Ты же здесь не останешься! И ее с собой не возьмешь. Зачем тогда другим жизнь портить?!

Ну да, ну да! Упрись рогом в стену и толкай изо всех сил. Глядишь, лет через двадцать сдвинешь, ежели доживешь.

– Дима, давай не сейчас, – миролюбиво предложил Золотов, не желая разборок в служебном кабинете. – После работы поговорим, если хочешь. У меня люди вызваны.

– И на хрена ты сюда приехал?! – с досадой выпалил Дима, подрываясь со стула.

Уходя, запросы со стола все же забрал с собой. Нечего мух с котлетами мешать. Работу с личным.

Дима был парнем отходчивым, но в данном случае успокоиться никак не мог. Мучил себя вопросом: что в Антоне есть такого особенного, чего нет в нем, Федорове? Выше званием? Но Настю никогда раньше не волновали такие мелочи, как количество звезд на погонах и купюр в кошельке. Московская прописка? Но Настя, когда возвращалась из поездок в Москву, всегда стонала и удивлялась: «Как там люди живут?» Может, все дело в том, что он весь из себя такой навороченный, гламурный? Одни ботиночки чего стоят! Вот Дима, он к казенным привык, и ничего, ноги пока не отвалились. А голубой пиджак с отливом?! Это вам не джемперок, с которым Федоров практически сросся, потому как к шмоткам равнодушен, а для личного бюджета – экономия.

Дима резюмировал: все дело в шмотках. Сам себе вынес модный приговор. И нашел выход из положения. Вернее вход. В местный универмаг.

В обувном приценился к ботинкам, похожим на золотовские, – присвистнул, увидев ценник, и тихо выругался. Да на эти деньги мотор лодочный можно купить! Или двадцать пар резиновых сапог на рыбалку, до конца жизни хватит. Италия. А где наше, отечественное? Made in Russia?

Зато в отделе мужской одежды обнаружил почти такой же голубой пиджак, как у Антона. Тоже брендовый и цены немалой, но Дима не пожалел заначки, спящей на карточке в ожидании недорогой лодки. Тем более что пиджачок сидел на Федорове как влитой и «выигрышно подчеркивал его кинематографическую фактуру и мужественность». Так, во всяком случае, продавщица клялась. И оправдание перед общественностью есть – его родной пиджак сильно пострадал в схватке с Головой.

В новом пиджаке мелкий романтик рванул к Насте. Показать, что не одни московские понимают толк в современной моде. Но вопреки ожиданиям Анастасия не восхитилась, не кинулась на шею кинематографически фактурному капитану. А заявила, что глупо подражать сопернику. Не в шмотках же дело! В очередной раз заверила, чтобы оставил всякие надежды, и предложила оторвать ценник от рукава, а то выглядит слишком креативно.

Дима, конечно, расстроился, ценник оторвал, но от задуманного решил не отступать. Будем ждать, как говорили герои классической комедии. Ждать, когда москвич победит местную коррупцию и домой укатит. Либо коррупция победит его. Хотел пиджак обратно в универмаг сдать, но кто его примет без бирки? Кстати, хороший пиджачок, удобный.

* * *

– Добрый вечер, – поздоровался незнакомец таким тоном, будто проклял.

Плетнев заметил, что голос у него тоже крайне неприятный. Не только внешность.

– Добрый, – кивнул Антон Романович и покосился на побледневшую Леру.

– Юра, это ко мне, – та быстро протиснулась между мужчинами, стараясь оттеснить Плетнева в комнату.

Маневр не удался. Мало того что Плетнев словно прирос к полу, так еще и Козырев, бесцеремонно отодвинув сожительницу, проник внутрь квартиры.

– А вы никакой не Юра, молодой человек, – заверил гость, поворачиваясь к предполагаемому сопернику.

Ох ты, сразил наповал! Это Плетнев и без него уже знал. Нет, я не Юра, я другой – еще неведомый изгнанник. Но на всякий случай сделал вид, что удивился. Визитер показался ему похожим на дятла. Нос как клюв и залысины блестят.

– Саша, не смей! – в отчаянии закричала Лера и уперлась дятлу руками в грудь, не давая пройти.

– Еще как посмею! – Он резким движением сбросил с себя ее руки. – Надоело мне все это! Устроили «здесь – помню, здесь – не помню»!

У Плетнева чесались конечности от желания выкинуть из квартиры нагло вторгшегося упыря. Не вышвырнул только потому, что догадался: это и есть тот самый Саша, названный Васнецовым прохвостом. Вроде Васнецов еще называл его стилистом? Да какой он, на фиг, стилист? Похоронной команды. Блеклый и унылый. Стилист-гот. Интересно послушать, что скажет. Как себя вести собирается.