Пришедшее на смену Глинских правительство митрополита Макария было одним из наиболее замечательных правительств в России. Оно развило законодательную деятельность, оставившую глубокий след в жизни страны: созвало первый Земский собор, издало новый Судебник, предприняло перепись населения, ввело повсеместное земское самоуправление, учредило в России первую типографию, вызвало из-за границы ремесленников и ученых. Правительство митрополита Макария впервые в русской истории было проникнуто сознанием того, что «русское государство не есть только государева вотчина, а известная организация, имеющая в виду обеспечение интересов общества, что дело государственное есть дело земское, а не только государево»[194] — при этом правительстве в России сделала большие успехи государственная идея.

К 1547–1549 годам относятся политические проекты неизвестного автора, скрывшегося под псевдонимом Иван Пересветов. Политическая программа этого публициста легла в основу государственной деятельности Ивана IV. В области внешней политики И. Пересветов, тесно связанный с правительством митрополита Макария, требовал завоеваний. Казанское царство казалось помещичьему публицисту прямо чуть не раем — «подрайскою землицей, всем угодною», и он весьма цинически заявляет, что «таковую землицу угодную» следовало бы завоевать, даже если бы она с Русью «и в дружбе была». А так как казанцы, кроме того, и беспокоили Русь, то, значит, и предлог есть отличный, чтобы с ними расправиться. Так писатель XVI века за 300 лет безжалостно разбил ту хорошо нам знакомую историческую схему, которая из интересов государственной обороны делала движущую пружину всей московской политики: уже для Пересветова эта «государственная оборона» была просто хорошим предлогом, чтобы захватить «вельми угодные» земли[195]. Русские историки весьма обстоятельно доказали принадлежность И. Пересветова к числу дворян — мелких помещиков, выступивших на борьбу против бояр и княжат. М. Н. Покровский следующим образом вскрывает подкладку завоевательных замыслов, возникавших в то время: «Дворянский публицист настаивал на энергичной внешней политике. Он требовал завоеваний. Прежде всего — завоевания Казани, а затем вообще наступательной, завоевательной войны… Для небогатых землевладельцев той поры не было другого источника достать денег для первоначального обзаведения хозяйством, как получая из казны жалованье. Жалованье давалось за походы. Отсюда для массы „убогих воинников“ походы представлялись желательными, не говоря уже о том, что во время походов можно было грабить и что последствием завоеваний был захват обширных земель, где помещики надеялись найти выход из земельной тесноты. То, что Казань действительно была завоевана вместе с Поволжьем до Астрахани именно в это время, показывает, что пожелания мелкодворянской массы не были пустым звуком, что с ее требованиями достаточно считались. В то же время мы видим, что ее интересы сходились с интересами торгового капитала. Если помещику нужна была земля под Казанью, то торговому капиталу нужна была Волга, как торговый путь из России на Восток, откуда тогда шли в Европу шелк и разные другие очень ценившиеся в Европе товары. Помещики имели, таким образом, могучего союзника в лице торгового капитала»[196].

Таким образом, завоевательная политика была результатом совпадения интересов дворян-помещиков, духовенства и торгово-промышленного капитала. Эта политика была впервые сформулирована И. Пересветовым, на долю которого выпадает честь считаться изобретателем русского империализма, осуществление же этой программы было проведено в жизнь правительством митрополита Макария. Руководитель правительства — фанатик, в 1536 году крестивший в Новгороде и Пскове татарок, сидевших в тюрьме, консерватор, председательствовавший на Стоглавом соборе, который укрепил реакционное направление в русской церкви, патриот, провозгласивший русского государя царем, пошел навстречу завоевательным проектам, автор которых совсем не был фанатиком, и программа И. Пересветова была принята правительством митрополита Макария как в общем, так и в деталях. Трудно поэтому смотреть на челобитные И. С. Пересветова только как на памфлет — как думают обыкновенно: серьезность, с которой отнеслось правительство к этим проектам, заставляет видеть в них не памфлет, а деловую программу.

В состав правительства фактически входили как ближайшие советники Ивана IV, кроме царева «отца» — митрополита духовник государя протоиерей Сильвестр (переведенный в Москву из Новгорода митрополитом Макарием) и незнатный костромской дворянин А. Ф. Адашев, который выдвинулся благодаря каким-то личным талантам, остающимся до настоящего времени невыясненными. Ввиду важного значения проектов И. Пересветова для истории русской политики, в частности для русско-казанских отношений, коснемся в нескольких словах вопроса о личности этого публициста. Вследствие того, что программа И. Пересветова была почти полностью осуществлена, по большей части — правительством митрополита Макария, — частью же позднее самим Иваном IV, не подлежит сомнению тесная близость публициста к царю и правительству митрополита Макария[197]. В числе членов правительства было лицо, по своим классовым интересам совпадавшее с публицистом — А. Ф. Адашев, мелкий помещик, костромской дворянин. Между И. С. Пересветовым и А. Ф. Адашевым, осуществившем его проекты, несомненно, имеется тесная внутренняя связь, которая кажется далеко не случайной, и невольно напрашивается мысль о тождестве этих двух лиц. При справедливости такого предположения получило бы разгадку тайна внезапного приближения А. Ф. Адашева к Ивану IV, и неограниченное влияние его на царя получило бы объяснение в глубоком уме, широких общественных взглядах и литературном таланте выдающегося публициста. В конце 1550-х годов А. Ф. Адашев разошелся с Иваном IV по вопросу о продолжении завоевательной политики русским правительством, и это могло бы послужить препятствием к отождествлению его с И. Пересветовым, но, как мы дальше увидим, имеются веские данные считать, что взгляды А. Ф. Адашева на данный вопрос как раз должны были значительно измениться после опыта Казанской войны.

Походы 1549 и 1550 годов потерпели полную неудачу, и русское правительство занялось пересмотром своей военной программы. Зимой 1550/51 года военные действия не были возобновлены, и правительство основательно готовилось к осуществлению серьезного предприятия. В составлении плана присоединения Казанского ханства к России участвовали боярин Иван Васильевич Шереметев, Алексей Федорович Адашев и дьяк Иван Михайлов. Первый из них был военным специалистом, второй являлся представителем гражданских властей, третий был авторитетным дипломатом; по своему общественному положению это были представители трех разных сословий — бояр, дворян и дьяков, которые могли обсуждать вопрос всесторонне, с различных точек зрения. Эти три лица рассматривали все предварительные проекты, и в их коллегии обсуждались все дела, касавшиеся Казанского ханства. Как видно из дальнейших событий, был выработан следующий план завоевания Казанского ханства: военная программа заключала в себе: 1) блокаду Казани путем временной оккупации всех речных путей Казанского ханства; 2) основание русской крепости недалеко от Казани (при устье Свияги); программа политических действий заключала в себе следующие пункты: 1) низложение с казанского престола Крымской династии; 2) освобождение из рабства всех русских пленников; 3) присоединение к России правого берега Волги; 4) замену хана русским наместником. План был рассчитан на постепенное выполнение, сопряженное с наименьшей затратой военных усилий. Он был составлен умно и осторожно, но не