Дженни показалось, что он что-то недоговаривает. Норман выглядел грустным и замкнутым. Она разочарованно подумала, что он все-таки не до конца доверяет ей.

— Я спешил все время, и само существо жизни, ее стержень стали ускользать от меня. — Норман улыбнулся. — Зато в вашем городке я нашел все, чего мне недоставало. Вот хотя бы давно забытое удовольствие беспечной болтовни с незнакомыми прохожими. Ведь я почти разучился говорить о милых пустяках: о погоде, о ценах на рыбу, предстоящей ярмарке. Не помню даже, когда до этого я говорил с кем-нибудь просто так, не о деле. Я настолько привык ценить время, что перестал ценить все остальное. А там я наконец остановился. И огляделся вокруг. И вспомнил, что море пахнет водорослями и рыбой, и какое это удовольствие бродить босиком по берегу и рыбачить в дождь с близким другом. С тобой. — Норман склонился к Дженни и поцеловал ее в висок. — И что дружбу не купишь никакими деньгами. И как это чудесно — почувствовать приближение любви и мечтать о том, чтобы быть всегда вместе. А потом уже серьезно и с умилением думать о девушке, как о будущей жене. И — никуда от этого не денешься — мечтать о детях. Именно это мне и было нужно. — Норман сжал ее плечо, не замечая, что делает ей больно. — Я убежден в этом, как никогда прежде.

— Отец сказал, я часть выкупа… — Дженни безжалостно спустила Нормана с романтических высот.

Он скривил рот в горькой усмешке.

— Ну, это я так ему объяснил. Мне нужна была только ты…

— Почему тогда ты угрожал мне? Говорил, что не отпустишь, потому что иначе останешься ни с чем?

— Но так оно и есть! — воскликнул Норман. — Я бы лишился любви, и твоей нежности, и дружбы, и возможности обожать тебя, и надежды на мир в своей душе.

— О, Норман! — Дженни никак не ожидала получить такое простое объяснение казавшимся ей такими сложными обстоятельствам. — Так ты это имел в виду?

— Конечно. Но разве твой отец смог бы это понять? — Норман покачал головой. — Он ведь был в курсе моего финансового положения, и я взял с него слово молчать до поры до времени под страхом самых неприятных для него последствий. Он очень боялся разоблачения своих таможенных операций. Тогда, кстати, он бы потерял все.

— Так вот почему отец так настойчиво уговаривал меня. И почему я оказалась все-таки «умной девочкой», — вспомнила Дженни с неприятным чувством.

— Пустяки. Не придавай значения. — Норман ласково погладил Дженни по голове. — И как Фрэнк обрадовался, когда я предложил ему отдать только половину — в качестве приданого! Только я вовсе не его пожалел, а твою мать. — Норман посуровел. У губ пролегла горькая складка. — Скандал тяжело отразился бы на ней. А она и так достаточно вынесла от твоего отца, чтобы страдать еще и из-за этого. Твое приданое с самого начала предназначалось ей. А иначе бы я и не взял этих денег. Я давно в курсе многих дел Фрэнка Бримсли. И достаточно хорошо знаю его биографию. Меня всегда возмущала несправедливость, допущенная им по отношению к твоей матери. Я говорил с ней и убедил, что эти деньги должны принадлежать ей по праву.

— Ты добился невозможного, — медленно произнесла Дженни. — Мама никогда и ни от кого не соглашалась принимать помощь.

— Я умею настоять на своем. — Норман хитро посмотрел на Дженни. — У меня талант убеждения. Но у твоей матери были, я думаю, свои причины согласиться взять эту сумму. Она становилась равной Фрэнку. Обретала некоторую независимость. Это позволило ей по-другому оценивать себя.

— Ты такой проницательный! — восхищенно воскликнула Дженни. — Ты снял камень с души мамы.

— Не уверен, — вздохнул Норман. — Но, будем надеяться, все у нее будет хорошо. Что касается нас, Джейн… Осталось еще одно дело, которое я обязательно должен довести до конца. А потом — прощай вся эта суета. Я начинаю жить по-настоящему.

— Начинаешь… Что значит жить по-настоящему? — удивилась Дженни.

— Жить с тобой. Мне кажется, я вообще понял, в чем смысл моего существования, только после того, как мы познакомились. И без тебя не представляю себе…

— Почему без меня? — Дженни меланхолично водила большим пальцем босой ноги по деревянному полу террасы. — У меня тоже только одно сердце, и оно принадлежит тебе. Не знаю, как мы все это преодолеем… Но почему ты не признался раньше?

— Сначала просто наслаждался, и мне не приходило в голову портить себе отдых и вместо того, чтобы слушать тебя и море, говорить о своем материальном положении. Ну а потом испугался. Столько раз бывал обманут, что уже перестал верить в удачу. А вдруг ты такая же, как твой отец? Как десятки других женщин, пытавшихся околдовать меня. Я ведь чуть было не потерял тебя. И я думал, ты сама все поняла после разговора с Арабеллой.

Дженни смотрела на стайку красных кардиналов, сидевших на пальме и напоминавших гроздь экзотических фруктов.

— Я не пыталась околдовать тебя, и я ничего не поняла из разговора с Беллой. Удивительно, что мы все-таки не расстались. Кажется, все было против нас. — Дженнифер подумала о матери и о том, сможет ли та быть снова счастлива. — Боюсь только, отец теперь может сойти с круга, — сказала она грустно.

— Это его дело, — резко ответил Норман.

Дженни укоризненно покачала головой.

— Почему ты так жесток к нему?

— Он того заслуживает. — Норман потянулся за соком, взял в руки стакан и неприязненно посмотрел на него, как будто увидел там лицо Фрэнка Бримсли. — Твой отец обратился в наш банк за займом. Я знал, что он прогорит. Если бы я отказал ему в кредите, он не решился бы начать ту рискованную операцию. Однако я дал ему кредит.

Дженни выпрямилась.

— Говори все, раз начал. Не просто же так ты это сделал?

— Старые счеты.

— В конце концов, он мой отец. Могу я узнать, чем он провинился перед тобой?

Глядя прямо перед собой, Норман осушил стакан, повертел его в руках, поставил на столик и глубоко вздохнул.

— Фрэнк сделал несчастной мою мать. — Слова эти он буквально выдавил из себя.

— Норман! — Как ей хотелось облегчить его боль! Дженни обняла его и, тихонько поглаживая по плечу, долго молчала. — Мне жаль, — сказала она, почувствовав, что его тело расслабляется от ласки. — Он встал между твоими родителями, да? И послужил причиной твоих несчастий?

— Да, в общем.

— Мне так жаль, милый, — Дженнифер колебалась, потом решилась. Они должны быть честными друг с другом и высказывать откровенно, что у каждого на душе. — Я знаю, ты ненавидишь его. Ты что-то задумал. Прошу тебя, остановись. Не надо больше мстить ему, — взмолилась Дженни. — Ради меня, ради моей мамы.

— Ты защищаешь его после всего того, что он сделал с тобой, с твоей матерью? — тяжело проговорил Норман.

— Он мой отец, — ответила она просто. — Несмотря ни на что, мне всегда хотелось заслужить его доверие. Наверное, потому, что я никогда не удостаивалась его. Он отвергал меня так же бесчувственно, как отверг мать. — Дженни вздохнула. — Я всегда так болезненно переживала, когда он приезжал к нам.