Как только Фаррингтон вышел на пустынную улицу, Малькольм окликнул его хриплым голосом. Обри обернулся, его отрешенный взгляд стал испуганным при виде израненного лица бывшего красавчика.

– О Господи! Уэзерли, что с тобой приключилось?

– Не твое дело. Хочу перекинуться парой слов у тебя дома, и мне нужно, чтобы ты позаботился о моей ране. Помоги мне.

– Почему это я должен помогать таким, как ты? У нас чисто деловые отношения. Я не должен тебе ничего, кроме доли за камешки, да и то ты согласился подождать, пока их купят. Я ничем тебе не обязан, – решительно заявил Обри, намереваясь продолжить путь.

– Ах ты ублюдок! – процедил Уэзерли сквозь стиснутые зубы. – Либо ты помогаешь мне, либо, клянусь, я сам найду способ проникнуть в твои хоромы, подожгу их и поджарю тебя, как цыпленка.

Обри Фаррингтон питал глубочайшее отвращение ко всякого рода угрозам, особенно если они касались его персоны.

– Очень хорошо, – холодно произнес он, – но позволь заметить, что я не врач, а от вида крови мне становится дурно. Я не сумею вылечить твои раны, потому что ничего не смыслю в этом деле и не собираюсь учиться. Тебе нужен доктор. Судя по всему, ты рискуешь потерять глаз.

– Это мой глаз, и если я не волнуюсь о нем, то какое тебе до этого дело? Ты позаботишься обо мне, старый грешник, иначе никогда больше не выйдешь из своей квартиры. Я слов на ветер не бросаю, Фаррингтон.

Обри не сомневался, что Малькольм не шутит. Уэзерли был гораздо опаснее Кэла. Обратив поблекшие глаза к небу, старик взмолился про себя: «Господи, почему всегда я? Возможно, я и хитрил иногда, но брал по чуть-чуть в одном месте, чтобы заплатить в другом. Если бы не я, то эти бедные люди, пуритане, остались бы здесь в ожидании, когда на их головы обрушится топор. Помни об этом, Господи, когда станешь судить меня». Закончив разговор с богом, Фаррингтон заметил, что Уэзерли с трудом держится на ногах, и решил уступить ему сейчас, а уж потом как-нибудь отделаться от этого хищника.

Уже в своей удобной квартире Обри принес таз с теплой водой и принялся за работу. Руки его действовали не очень-то нежно, обрабатывая рану Малькольма. Когда Обри заговорил, голос его звучал холодно:

– У тебя рассечено глазное яблоко, и на лицо необходимо наложить швы. Я этого делать не умею.

– Что будет, если рану не зашить? Фаррингтон с неприязнью посмотрел на Уэзерли.

– Повторяю: я не доктор. Рана заживет сама по себе, если в нее не попадет грязь, но твое лицо будет испорчено окончательно. О глазе забудь – его больше не существует. Если наложить швы, у тебя, наверное, останется красный шрам от брови до подбородка. Со временем он побледнеет, но – опять-таки! – я могу ошибаться. Ради бога, парень, я же говорил тебе, что ничего не смыслю в этих делах!

Убирая таз, Фаррингтон не удержался и съязвил:

– Ты, скорее всего, сможешь получить работу в Ньюгейт или Бедламе[7]и держать заключенных или больных в страхе, чтобы были они послушны.

Малькольм проигнорировал насмешку. Позже он хорошенько рассмотрит в зеркале свое лицо. В данный момент, когда рана обработана, нужно заняться другими неотложными делами.

– Это правда, что корабль ван дер Риса отплывает сегодня? Только не лги мне, Фаррингтон.

– Да, правда, – ответил Обри, – «Морская Сирена» отчалит сегодня ночью с полным трюмом пассажиров. А почему тебя это интересует?

– Потому что ты проведешь меня на этот корабль. Здесь мне больше нечего делать. Куда он направляется?

Фаррингтон глубоко вздохнул.

– В колонии, а оттуда на Мартинику,[8]где я собираюсь продать нашу маленькую… вещицу, – он бросил насмешливый взгляд в сторону Уэзерли. – Что с тобой? Ты побледнел, будто встретил приведение.

– ван дер Рис получит какую-то долю? – спросил Малькольм, думая о бандитах, которых послал на пристань, чтобы порыскать вокруг «Морской Сирены» в поисках следа драгоценностей.

– Капитан ничего не знает о королевском ожерелье. Он считает, что выполняет благотворительную миссию, помогая пуританам сбежать из страны. Почему ты вдруг так забеспокоился? – встревоженно спросил Фаррингтон.

– Слышал кое-какие разговоры… Ты уверен, что больше никто не знает о драгоценностях?

– Уверен так же, как в том, что меня зовут Обри Фаррингтон, – заверил его старый картежник. – Не надумал ли ты «охранять» эту вещицу на «Морской Сирене»? Не забывай: ты всего лишь вор! – презрительно бросил старик.

– Тогда кто же ты, черт возьми? – поинтересовался Уэзерли.

– Скупщик краденого. Очень благородная профессия. Я просто слежу за тем, чтобы каждый получил то, что желает, а потом вступаю в свои полномочия. Воровство, – продолжил он поучительным тоном, – работа сатаны. А мои руки чисты. Я занимаюсь исключительно почетными делами.

Малькольм было ухмыльнулся, но резкая боль обожгла его, как удар хлыста.

– Игра в карты – тоже почетное дело?

– А чем еще заниматься мужчине? Если люди хотят спустить свои денежки, разве могу я их остановить? Я честный человек и занимаюсь только благородными профессиями! – Фаррингтон говорил с достоинством.

– Ба! Ты рассуждаешь как старый дурак, и я начинаю терять терпение. Я хочу быть на борту этого корабля. Организуй это, Фаррингтон. Меня не волнует, как ты это сделаешь. Просто сделай – и все. С твоей стороны будет мудрее, если ты спрячешь меня без ведома ван дер Риса. Я знаю, что могу доверять тебе, Фаррингтон, ты сделаешь все необходимое, – голос Малькольма звучал глухо, обезображенное лицо производило удручающее впечатление.

– Да ты с ума сошел, Уэзерли! У ван дер Риса есть список всех пассажиров. Лишнего человека провести на борт средь бела дня невозможно!

– Придумай что-нибудь. Да, приготовь мне продукты и смену одежды – потом вычтешь из моей доли.

Мозг Обри лихорадочно работал. Что, черт возьми, задумал Уэзерли? Кэл не выпускает его, Фаррингтона, из вида, а этот стервятник Уэзерли грозится убить! Если и удастся каким-то образом протащить Малькольма на борт «Морской Сирены», то ничего хорошего из этого не получится. Придется заплатить Уэзерли огромную сумму на Мартинике, вырученную за драгоценные камни, а это значит, что Обри Фаррингтону придет конец. Старик ненавидел потерю конечного результата, особенно если начало было таким многообещающим. А еще больше он ненавидел свой пустой карман. Выход оставался один: отправиться к Кэлу и довериться ему, чтобы защитить свой капитал и обезопасить жизнь. Получить третью часть лучше, чем не получить ничего. Да, он во всем признается Кэлу, а потом придумает способ, как тайно провести Уэзерли на корабль.