– В квартире вы ничего не трогали?

– Нет, кажется, ничего, – оглядываясь, неуверенно ответила Маша. – Да нет, не трогала. Я сразу в комнату прошла и Татьяну увидела. Испугалась страшно, метаться начала. А тут вы. Я совсем растерялась, не знала, что делать. Не хотела открывать. Сами понимаете, ситуация какая…

– Кто, кроме вас, знал, что Татьяна находится здесь?

– Никто! – уверенно заявила Маша. – Абсолютно! Мы так договаривались, чтобы никто ничего не знал.

– Этого не может быть, Маша, – покачала головой Лариса. – Кто-то же ее убил?

– А если это воры? – тут же спросила Маша.

– А что, разве заметны следы ограбления? Нет, нет, я вас только прошу сейчас ничего не проверять до приезда милиции, – остановила Лариса девушку. – И вообще, ситуация станет яснее после ее приезда. А пока расскажите-ка мне лучше, как вы вообще додумались до всего этого.

Татьяна в первый раз заикнулась о своем плане три недели назад, после очередного скандала с мужем. Она, как всегда, отозвала в курилку подругу и, нервно дымя сигаретой, выложила Маше свой план.

План, по ее мнению, был прост в исполнении и очень эффективен. Просто в один прекрасный день Татьяна не возвращается с работы домой, а на следующий не выходит на работу. Все должны будут увериться, что она пропала. Кроме того, Маша должна будет сказать, что подруга уехала на незнакомой машине с незнакомым мужчиной. Но и это еще не все. Чтобы окончательно поставить на место «зарвавшегося мужа», Татьяна собиралась подкинуть на балкон собственные вещи, измазанные в крови. Для этого она специально собиралась сделать себе кровопускание. Виктора, естественно, должны будут задержать по подозрению в убийстве жены – Татьяна не собиралась возвращаться домой слишком быстро и планировала находиться у Маши, благо та жила в отдельной квартире одна. И только потом, по прошествии времени, когда муж должен был провести не один день в камере и вдоволь всего нахлебаться, Татьяна должна была объявиться и сообщить, что она жива. А где была – никого не касается, просто муж довел ее своим безобразным поведением до ручки, вот она и ушла. Кровь на одежде? А что особенного? Ну, пошла из носа, натекла на блузку, вот она и кинула ее в грязное белье. Так рассуждала Татьяна, и все по ее плану выходило просто замечательно.

– Я так больше не могу! – был рефрен ее монолога. – Этот козел из меня все соки вытянул.

– Но подожди… – поежилась Маша. – Ты что, в самом деле собираешься так все и сделать?

– А что мне еще остается? – воскликнула Татьяна. – Ты что, хочешь, чтобы все по-его было? На поводу у него всю жизнь идти, да?

– Ну а что будет дальше?

– Дальше он посидит в тюрьме, перетрухнет как следует, а потом будет ко мне по-другому относиться! – убежденно заявила Татьяна. – Пылинки с меня будет сдувать! Вот увидишь, так и будет, я его характер знаю.

– А мне кажется, – возражала Маша, – он, наоборот, озлобится. И вряд ли тебе простит это, Таня.

– Он? Мне? – Татьяна с размаха отшвырнула недокуренную сигарету и схватила новую. – Это пусть он еще попросит, чтобы я его простила! Превратил меня в домохозяйку!

– Но ведь ты же работаешь… А уволиться сама хочешь, – пробовала возражать Маша, потому что ей совсем не нравилось то, что задумала подруга, а особенно та роль, которую она отводила ей.

– Это неважно, – стояла на своем Татьяна.

Маша пробовала отговорить свою неугомонную и разгоряченную подругу от опрометчивых шагов. Она даже сначала отказалась от того, чтобы помогать ей в этом.

– В общем, ты как хочешь, а я против, – сказала она. – Ты представляешь, что будет, когда придет милиция? В каком положении окажусь я?

– Да не придет к тебе милиция! – прервала ее Татьяна. – Если и придет, то в «Книгу». А там ты скажешь все, о чем договаривались. Состава преступления нет, я сама узнавала у юристов. Я просто ушла от этого козла, потому что захотела пожить спокойно. А тебя попросила никому не говорить, потому что он мне угрожал.

В этот момент по коридору, видимо, в туалет, гуськом прошествовал руководящий состав конторы – Вавилов и Астахов, и Маше показалось, что Сергей Аркадьевич подозрительно посмотрел на них с Татьяной. Она попросила Прошакову говорить чуть потише.

– А он тебе угрожал? – осведомилась Маша, когда начальники скрылись за углом.

– Здрасте, новый год! – снисходительно и в то же время очень раздраженно отозвалась Татьяна. – Я тебе талдычу уже целый месяц о том, что он меня убить хочет, а ты еще удивляешься! Конечно, угрожал. Вчера, например, прямо сказал – убью!

Маша недоверчиво посмотрела на подругу, но все же выразила ей свое сочувствие.

– Да брось ты, все будет нормально. Я дело открою, деньги возьму. Никто потом не докажет, что их взяла я. Муж их дома хранит, я знаю – где… А если и докажут, то дело заводить не будут – они семейными разборками не занимаются: муж и жена одна сатана… Если там, конечно, не явный криминал типа убийства. А если муж или жена стырили деньги, это не по их части. Они мне сами говорили, когда я позвонила – мол, муж драться полез: разбирайтесь сами, у нас дел и без ваших идиотских звонков хватает. Прямо так и сказали – «идиотских». Поэтому никто ничего и не вякнет даже… А я дело открою, тебя в помощницы возьму… Вернее, в заместители директора.

В этот момент разговор двух подруг был снова прерван. Сначала появился компьютерщик Петрович, который подошел к Татьяне и спросил что-то насчет того, как работает после починки компьютер. Прошакова отмахнулась от него и сказала что-то вроде «все нормально, давай, Петрович, иди, не мешай».

Потом, едва она начала в который раз пересказывать Маше, что той нужно говорить и каким образом все будет осуществляться, подруг отвлекли Вавилов с Астаховым, возвращавшиеся из туалета. И снова Маше показалось, что Вавилов очень подозрительно на них посмотрел.

– Черт, поговорить не дадут спокойно! – раздраженно воскликнула Татьяна, когда начальство удалилось.

– Постой, а что за дело-то ты собираешься открыть? – осторожно поинтересовалась Кудрявцева, у которой недоверчивость к словам Татьяны хоть и поуменьшилась, но не настолько, чтобы побежать за ней, задрав юбку, как известный энтузиаст – за комсомолом.

– Я над этим пока думаю, есть несколько вариантов, – ответила Татьяна так, будто отвечала на вопрос журналиста во время пресс-конференции относительно того, что пока еще является для всех секретом и не подлежит огласке.

Маша оказалась в сложном положении. Напор Татьяны был достаточно силен, а Маша по своему характеру привыкла к тому, что решения в основном принимают за нее, а ее просто убеждают в их правильности и нужности для нее самой. И если люди находили достаточно убедительные аргументы, Маша обычно соглашалась, возлагая, правда, всю ответственность на тех, кто ее убеждал. Так произошло в конечном итоге и на этот раз.