Наконец появился султанский поставщик. Видно было, что он положил глаз на Камара: он внимательно осмотрел юношу и спросил торговца о цене. Когда тот сказал, что не намерен продавать этого раба меньше, чем за двести динаров, поставщик расхохотался.

– Да, я ищу красивого юношу для службы в султанском гареме, – сказал поставщик. – Но он должен быть евнухом, а этот юнец не оскоплен. Если я покупаю курицу к обеду, то хочу чтобы она была ощипана и выпотрошена. Если я покупаю раба в гарем, то хочу, чтобы он был скопец. Сам посуди: если я велю отрезать ему ядра, мне придется держать его у себя, пока рана не заживет. А ну как парень умрет? Такое случается редко, но как знать! Впрочем, юноша мне нравится я дам тебе за него сто динаров.

Камар задрожал от страха за свое естество, зная, что поставщик предлагает на двести дирхемов больше, чем торговец надеялся получить. Но тот, вырывая волосы из бороды, кричал, что не собирается продавать юношу себе в убыток. Они азартно торговались, но тут вдруг из толпы выступил старик с изборожденным морщинами лицом и длинной седой бородой. Взглянув на Камара, он сказал торговцу:

– Мне нравится этот раб. Дам тебе за него двести динаров, он того стоит.

По толпе прошел шум – старика Дубана в городе все знали, уважали его и титуловали хакимом, потому что он был весьма учен, особенно в искусстве врачевания.

Забрав Камара домой, хаким Дубан не только не велел ему выполнять никакой работы, но даже приказал слугам заботиться о новом рабе, как о нем самом. С тех пор царевич изо дня в день ел изысканные яства и пил только молоко и розовую воду. Целыми днями он мог ничего не делать; только вечером хаким Дубан звал его к себе в кабинет, где принимал больных и готовил для них лекарства, отчего вокруг разносился запах всевозможнейших трав. Он приказывал юноше раздеться донага, после чего внимательно осматривал его со всех сторон, щупал мускулы, тверды ли они, мерил ширину плеч и причмокивал от восхищения.

Поначалу Камар не говорил своему хозяину, кто он на самом деле, потому что боялся опять показаться смешным. Но в конце концов, исполнившись веры в мудрость хакима Дубана, юноша открыл ему правду о себе и рассказал, что с ним приключилось с той минуты, когда он взошел на корабль.

– Хорошо, что ты мне это сказал! – воскликнул старик. – Я сейчас же напишу твоему отцу. Если твоя история подтвердится и царь вернет мне сумму, которую я за тебя заплатил, – я отпущу тебя на волю. Но пока что никому больше не говори кто ты, хорошо?

Камар не сомневался, что, получив письмо, отец немедленно пришлет в Каир визиря с мешком денег. Но он понимал, что для этого нужно время, и вооружился терпением.

В один прекрасный день он проснулся поутру и нашел рядом с подушкой сложенный листок. Исполнившись любопытства, он развернул его и прочел: «Тебе грозит страшная опасность! Беги из этого дома!» Тогда он расхохотался, уверенный, что это написал слуга, завидуя милостям, которыми хозяин осыпал нового раба. «Он хочет склонить меня к побегу в надежде, что или мне это удастся, или меня схватят и накажут», – подумал Камар. У царевича не укладывалось в голове, что какая-то опасность может его подстерегать в доме у добродетельного и всеми уважаемого старика, который с самого начала так хорошо к нему относится.

На следующее утро юноша снова нашел рядом с подушкой листок, но на этот раз при нем лежал золотой браслет необычайно тонкой работы. Камар рассмотрел его с удивлением, после чего прочитал записку: «Умоляю, не медли! Беги сегодня же! Если нужны деньги на дорогу, продай мой браслет!» Теперь он не знал, что и думать. То ли браслет подкинул завистливый слуга, чтобы обвинить его в краже и скомпрометировать в глазах доброго старика, то ли его оставила законная владелица, искренне веря, что ему грозит опасность?

В доме хакима Дубана были только три женщины: дочь мудреца и две ее служанки. Камар никогда их не видел, потому что ему, разумеется, не было входа в женские помещения; только со слов хакима он знал, что его дочь зовут Айша и она столь же умна, сколь и красива. Быть может, это ее браслет. Но если так – от какой же опасности она хочет его предостеречь?

Заинтригованный царевич решил, что вечером ляжет в постель в обычное время, но до самого утра не сомкнет глаз А если снова кто-то появится, он схватит ночного гостя и заставит его открыть правду.

Когда после ужина хаким позвал его к себе в кабинет, юноша явился, и, окинув его взглядом, хаким заметил, что тот очень плохо выглядит.

– Боюсь, у тебя начинается болезнь, – сказал хаким, касаясь его лба. – На всякий случай выпей это лекарство.

Камар чувствовал себя хорошо, но послушался и вылил настой. Почти в тот же миг его охватила такая слабость, что ему пришлось сесть.

Когда он снова открыл глаза, то лежал на своей постели, а хаким Дубан склонялся над ним.

– Ты болел несколько дней, сын мой, – сказал он, поднося Камару к губам чашу с зельем. – К счастью, жар наконец утих. Но еще по крайней мере неделю ты не должен вставать.

Камар выпил настой и снова погрузился в сон. Когда он проснулся, царила ночь. Мудреца в комнате не было. Юноша с трудом слез с постели; все кости у него болели, суставы трещали на каждом шагу. Он зажег лампу, и когда в ее свете увидел свою ладонь, вскрикнул от изумления и страха. Пальцы стали кривыми и морщинистыми, тыльная сторона ладони покрылась старческими пятнами. Он подошел к зеркалу, в котором раньше с удовольствием любовался собою, гордясь своей красотой. Лицо его было такое же, как всегда, но фигура странным образом сгорбилась, грудь впала, живот отвис. Он торопливо сбросил одежду, снова взглянул в зеркало и чуть не обомлел: увидел отвратительное тело, покрытое морщинами, с тонкими, как палки, руками и ногами, словно у дряхлого старца, стоящего на пороге смерти. Юноша заплакал над собой, пораженный тем, какие ужасные следы оставила по себе болезнь. С одной стороны, он испытывал благодарность к хакиму Дубану, который спас ему жизнь, а с другой – сам не знал, не лучше ли умереть, чем жить с таким отталкивающим видом.

Он сидел на постели и всхлипывал, когда ему вдруг пришло в голову, что он напрасно печалится – мудрец наверняка даст ему целебные отвары или другие средства, которые позволят вернуть его телу прежнюю красоту и ловкость. Утешившись этой мыслью, он уже собирался отправиться на поиски хакима Дубана, когда в комнату тихо вошла женщина с лицом, закрытым чадрой; окутавшая ее черная одежда не могла скрыть ее манящей стати. Воздух наполнился ароматом дивных благовоний.

– Почему ты меня не послушался, почему не бежал? – спросила она голосом, исполненным печали, посылая юноше страдальческий взгляд больших черных глаз. – Мой отец украл твое тело. Если не веришь мне, присмотрись к нему повнимательнее. Завтра ночью я приду опять, и мы вместе подумаем, что делать и как вернуть его тебе.

Сказав это, она вышла из комнаты так же бесшумно, как и вошла. Царевич лежал в полном замешательстве, совершенно не зная, что обо всем этом думать. Он подождал до утра, а затем встал с постели и направился вниз.