А где он, секрет-то? Лека плохо помнила, как воскресила, выдернула « того света бедную лошаденку. Что-то скрытое в ее памяти поманило, позвало лошадиную душу, и та послушно вернулась на грешную землю. Это была не Лека. Это была та, другая.

– Иди на ветеринара учиться, там тебе все расскажут, – проворчала Лека. – Дар волшебный... Ничего в мире не дается просто так, Любка. Ничего.

* * *

Лека и Любашка подружились. Купаться вместе ходили. Мамаша Любкина, конечно, была не шибко довольна: «Вот, сталбыть, городска-то девка, и сама ничего не делат, и мою дылду с панталыку сбила». Да только что с энтой девкой, Любкой, сделаешь? Лето ведь. Каникулы. Сенокос еще не настал. А значит, гуляй пока, Любка, купайся, пока время есть. Оглянуться не успеешь – пролетит твое девичество беззаботное, и муж появится злой, пьющий, и детки, и коза, и три поросенка, и корова, и два десятка кур. Когда ж купаться-то? Дай Бог, хватит времени от зари до ночки темной всех накормить, да на работу пехом сбегать, да печку растопить, да все дела переделать, да с соседкой через забор полаяться. Если и вспомнишь детство свое голоногое, только как сквозь туман: было – не было?

И подружку свою вспомнишь, Леку. Странную девушку со странным именем. И никому ведь не расскажешь, какая Лека чудесная на самом деле. Потому что засмеют, не поверят. А поверят – испугаются. Потому как люди сказку хоть и любят, да только тогда, когда она сказкой остается. А если она в правду превращается, это уже страшно.

Страшно.

Любке поначалу тоже было страшно. А потом она привыкла. И даже полюбила Леку.

А тут и Демид приехал.

* * *

Любка знала, что есть на свете такой Демид – друг Леки, чуть ли не муж. Хотя она с трудом представляла, какой муж может быть у такого человека, как Лека. Лека ничего про него не рассказывала. «Ничего про Демида рассказать нельзя, – говорила она. – Приедет он – сама увидишь, кто он такой».

И улыбалась загадочно.

И когда Любашка однажды утром подошла к дому Леки и увидела у забора обшарпанный белый «жигуленок», то сразу поняла – Демид приехал.

Ей стало немножко обидно. Кто он такой, этот загадочный Демид? Вдруг он отнимет у Любки ее Леку, будет против их дружбы? Всякие люди бывают.

Она стояла у калитки и думала. И не решалась войти, стеснялась. А как Демид появился, даже не заметила. Просто голос сзади сказал: «Привет, Любка, чего стоишь? Заходи». Она обернулась, а там парень стоит.

Голый почти, в красных спортивных трусах и кедах. Мокрый, хоть выжимай, – бегал, видать. Спортсмен. И улыбается.

И совсем не страшный. Загорелое лицо, правда, все в белых рубцах. Брови одной почти нет. Губа нижняя сшита – до сих пор следы от швов видны. Улыбка кривая, но вполне дружелюбная. Парень как парень. В принципе красивый даже. Вон на мужиков их деревенских в этом возрасте посмотреть – пузы, титьки. Или тощие как кощеи – ребра торчат, того гляди уколешься. А этот – как из кино. Гибкий, сильный. Мускулы так и перекатываются под кожей при каждом движении.

Классный парень. Повезло Леке.

– Тебе тоже когда-нибудь повезет, – сказал Демид. – Тебе повезет, малыш.

А дальше он сделал шаг к Любке и поцеловал ее. Прямо в губы. Рот Любки приоткрылся, она стояла, не в силах оторваться от этого мокрого, такого сильного и горячего тела. Она закрыла глаза и почувствовала, как земля вокруг нее поплыла.

Демид не дал ей упасть – поддержал рукой.

– Зачем ты это сделал?

– Так просто. Чтобы ты меня не боялась. Чтобы своим считала.

– А Лека? Что она скажет?

– Ничего.

Вдруг она поняла – это был не просто поцелуй. Это был подарок. Он подарил ей нечто, названия чему она не знала. С этим поцелуем влилась в нее новая сила, и спокойствие, и даже знание какое-то, о том, как мир устроен. Она ощутила себя немножко другим человеком – не лучше, чем прежде, но, во всяком случае, более приспособленным к жизни.

– Спасибо, Демид, – сказала она.

– De nada [Не за что (исп.).], – ответил он. Ответил на каком-то незнакомом языке, но все было понятно.

Его можно было понимать без слов. Просто чувствовать. Потому что она стала СВОЕЙ.

Степан Елкин встал перед мучительной проблемой, разрешить которую не могли все философы мира, вместе взятые. Он бился над этой проблемой уже третий день, но ни малейшего намека к продвижению вперед пока не наблюдалось.

Трактор стоял как вкопанный. Накрылась коробка передач. Вот ведь незадача! Тракторок хоть и небольшой – мотор да колеса, а вещь в хозяйстве незаменимая. И работал вроде бы исправно, хоть и сделан был в дружественном Китае. Степа, конечно, великим специалистом в механике не был, но до сих пор с ремонтом справлялся без труда – все-таки в деревне вырос. А тут хоть плачь! Не получается ничего, и все тут!

Степа разложил разобранную коробку на брезенте, прямо на траве, и скрючился над ней в четвероногом положении, выставив к небу тощий зад. Конечно, сподручнее было бы работать на верстаке, но, как назло, верстачок был напрочь завален разным железным хламом, и разобрать его меньше чем за день не было никакой возможности. Степан был чумазым как черт – солнце палило нещадно, и он извозил всю физиономию полосами черного масла, стирая едкий пот. Господи помилуй! У него уже в глазах рябило от всех этих шестеренок, валов и муфт. Хоть бы какая-то инструкция по ремонту была! Ни черта! Все давно уж затерялось. Кто знает, каким по счету хозяином этого трактора был Степа?

– Здорово, сосед! Что, коробка полетела?

Степа повернул голову назад, как собака, не вставая с четверенек. Демид. Тоже мне сосед. Понаехали всякие из города. Хорошо им там, жируют в своих совместных предприятиях, доллары гребут. А мы тут, в деревне, работай без продыха, Корми всю эту ораву.

– Полетела.

И снова уткнул полосатую физиономию в железки. Демид вызывал раздражение. А если говорить честно, ревность. Жгучую ревность. Чем Степан хуже его? Почему Лена, такая чудесная и чистая девушка, живет с этим типом – вертким, подозрительным, с обшарпанной криминальной рожей? Говорили, что Демид – научный сотрудник, преподаватель в университете. Но с виду он был больше похож на бандита с большой дороги. Степан не хотел бы встретиться с ним вечером в темном месте.

– Вторая заклинивает? – Демид присел рядом на корточки.

– Ты откуда знаешь? – Степа глянул зло. Лезут тут всякие с советами.

– Вижу. Сколько раз собирал?

– Третий раз уж. Бесполезно...

– Само собой. – Дема сохранял полную серьезность. – Кто ж на земле-то работает? Да еще вниз башкой? Ты так не только трактор, ты и самолет в траве растеряешь.

– Слушай, ты! – Степан вскочил, сжав кулаки. – Катись ты отсюда, а? Не вводи во грех! Дай поработать спокойно!