Ведь если свидетельница не врет и ничего не путает, если ее машину перед аварией подрезал какой-то автомобиль — он должен был потом проехать мимо этого самого кафе…

Теперь все зависело только от везения.

Капитан открыл базу данных и нашел в ней телефон этого самого кафе. Ответил ему заспанный и недовольный женский голос.

— «Счастливого пути!» — проговорил этот голос.

— А я еще не прощаюсь! — ответил капитан. — Капитан Перченок, полиция…

— Что, Григорий опять в какую-то историю влип? — переполошилась женщина. — Сколько раз я ему говорила, чтобы не якшался со всякой шантрапой…

— Нет, я вам звоню по другому поводу, — успокоил ее капитан. — У вас есть камера наружного наблюдения?

— А как же, — женщина немного успокоилась, — у нас место уединенное, нам без камеры никак нельзя…

— А за какое время вы храните записи?

— Вот чего не знаю, того не знаю! У меня этим Григорий занимается, а его сейчас нет… Уехал якобы за продуктами и пропал… Говорила я ему, чтобы не водился с кем ни попадя…

— Ну, ладно, я к вам приеду, мне нужно ваши записи просмотреть.

Через час капитан подъехал к придорожному кафе.

Над входом в кафе светилась вывеска с названием. Две буквы в этом названии перегорели, и получилось что-то невразумительное — «Сстливого пути!». Перед входом в кафе стояла белая «Тойота» с открытым багажником, из дверей доносились звуки скандала.

Капитан поставил свою машину рядом с «Тойотой», подошел к кафе и задержался на пороге.

— Я тебе сколько раз говорила, чтобы ты держался подальше от этой лахудры! — гремел внутри знакомый капитану голос. — Я тебе сколько раз повторяла?

— Но, Зинаида, — отвечал мужской голос с выражением попранной невинности, — я ее сегодня вообще не видел…

— Не видел? А чей же это тогда волос у тебя на свитере?

— Но, Зинаида, мало ли чей волос мог случайно прицепиться! Вокруг люди…

— Знаю я, какие вокруг тебя люди! Вон, про тебя уже из полиции спрашивали…

— Из полиции? — Мужчина явно переполошился. — Кто про меня спрашивал?

Капитан решил, что дольше подслушивать неприлично, громко постучал в дверь и вошел, представившись:

— Капитан Перченок, полиция Пулковского района!

— Вот, я тебя предупреждала! — трагическим, но в то же время торжествующим голосом произнесла женщина — классическая блондинка общественного питания. Все было при ней — пышные, ненатурально светлые волосы, пышный же бюст, эффектно обтянутый яркой трикотажной кофточкой с таким вырезом, что капитану захотелось зажмуриться, круглые глаза навыкате, накрашенный сверх всякой меры рот, в данный момент распахнутый в крике.

— Полиция Пулковского района? — переспросил, повернувшись к капитану, ее собеседник, рослый обрюзгший детина с трехдневной щетиной на лице. — А что случилось-то?

В голосе и облике его явно сквозило беспокойство.

— Пока ничего не случилось, — заверил его капитан, — мне нужно ознакомиться с записями вашей камеры наружного наблюдения.

— Ах, камера! — Мужчина с облегчением вздохнул и повеселел. — Камера — это можно, это запросто…

Он пошел к служебному входу в глубине зала. Проходя мимо женщины, подмигнул ей и сказал:

— А ты, Зина, говоришь — полиция! А ему всего-то и нужно на камеру взглянуть…

Зинаида уперла руки в крутые бока и укоризненно покачала головой.

Григорий привел капитана в подсобку. Здесь, рядом с неисправным кассовым аппаратом и прочими не самыми нужными вещами, стоял допотопный монитор, на экране которого была видна парковка перед кафе и кусок шоссе.

— Вот тут, значит, монитор. — Григорий несколько суетливо продемонстрировал капитану свое хозяйство. — А вот тут, в шкафчике, старые записи. Вам за какой день нужно?

Капитан назвал Григорию день и час аварии. Тот достал из шкафчика нужный диск, вставил его в приставку для воспроизведения, переключил на нее монитор.

— Ну вот, то время, про которое вы спрашивали.

Капитан Перченок уселся на стул перед экраном и уставился на изображение.

Перед ним одна за другой проезжали машины — грузовые фуры, джипы, седаны разных годов выпуска. Движение на шоссе в тот день было редким, иногда на экране по нескольку минут не было ни одной машины. Поэтому не сразу вызвали полицию на место аварии, и поэтому же полицейские не нашли ни одного свидетеля самого дорожно-транспортного происшествия.

Капитан следил за проезжающими машинами, краем глаза посматривая на индикацию времени в углу экрана.

Вот наступил момент, когда, по расчетам гаишников, случилась авария. Конечно, момент аварии определен не совсем точно, но все же ошибка не больше одной-двух минут…

Прошло еще две минуты — и тут на экране появилась грузовая фура. Она пронеслась по шоссе и скрылась из поля зрения камеры…

Ага, это наверняка та самая фура, которую, по словам свидетельницы, пытался обогнать водитель ее машины.

Капитан остановил запись, отмотал ее назад и снова запустил на низкой скорости, чтобы внимательно разглядеть злополучную фуру.

Но и повторный просмотр ничего ему не дал — фура как фура, никаких надписей на борту, и номеров в таком ракурсе не разглядеть. Найти такую фуру практически невозможно. Да если даже и найдешь, какой прок? Водитель наверняка скажет, что ничего не помнит. Ну, допустим, пыталась его обогнать какая-то машина — ну и что с того?

Капитан вздохнул и снова пустил воспроизведение с обычной скоростью.

Если свидетельница говорила правду, если ей ничего не померещилось после удара — сразу за фурой должна была проехать та машина, которая их подрезала. Та машина, номер которой она якобы запомнила.

Сразу за фурой — или даже раньше нее, если тот «Фольксваген» эту фуру обогнал. Однако перед фурой на записи минут десять не было ни одной машины, а после…

Минуты шли за минутами, а «Фольксваген» все не появлялся.

Ну, все ясно, подумал капитан, не было никакого «Фольксвагена», девушке он привиделся. Или она его придумала с неизвестной целью…

Капитан уже хотел остановить запись, как вдруг перед ним на экране промелькнул темно-зеленый силуэт.

Машина промчалась так быстро, что капитан не успел ее как следует разглядеть. Он снова отмотал запись назад и пустил ее на пониженной скорости.

Теперь он отчетливо разглядел темно-зеленую машину.

Это, несомненно, был «Фольксваген», точно такой, какой описала та свидетельница.

Значит, она не выдумала эту машину, значит, эта машина ей не померещилась…

Но тогда у капитана возникли сразу три вопроса.