Итак, все апачи были связаны. Пленникам не представлялось никакой возможности освободиться и бежать из плена, и все же Тангуа поставил вокруг лагеря стражу.

Наш костер опять запылал ярким пламенем, и мы снова расположились вокруг него. Киовы также зажгли несколько костров поодаль от нас. Они чувствовали себя хозяевами положения: их можно было сравнить со львами, которые из милости терпят присутствие у себя в клетке ничтожных щенков.

Осуществление наших замыслов было затруднено тем, что о них знали только четверо: Сэм, Дик, Виль и я. Остальных мы не хотели посвящать в нашу тайну, так как они, по всей вероятности, были бы против нашего плана и, чего доброго, еще сообщили бы о нем киовам. Таким образом, нам оставалось только спокойно выжидать, пока уснут киовы. Сэм предложил нам использовать это время для сна, так как в дальнейшем уже трудно было рассчитывать на отдых. Мы растянулись на траве и, несмотря на чрезвычайно возбужденное состояние, я очень скоро заснул. Когда меня разбудил Сэм, то все наши спутники крепко спали. Костры давно уже потухли, только один еще догорал у киовов. Никто не мог нас подслушать, тем не менее Сэм Хоукенс шепотом обратился ко мне:

– Прежде всего нам необходимо решить, кто отправится спасать апачей, так как мы не можем взяться за это вчетвером. Для этого достаточно двоих.

– Один из них я, – заявил я решительным тоном.

– Не спешите с решением, любезный сэр, это опасная затея, и удача в ней зависит именно от того, кто возьмется ее осуществить.

– В таком случае, чтобы заслужить ваше доверие, я подкрадусь к вождю киовов и разузнаю, спит ли он.

– Хорошо. Будьте осторожны! Это может навлечь подозрения, если вас задержат.

Покрепче засунув за пояс нож и револьвер, я пополз на коленях. Только теперь, рассказывая о минувшем, я вполне сознаю всю рискованность своих намерений. Ведь я даже и не собирался подкрадываться к вождю киовов!

Почувствовав непреодолимую симпатию к Виннету, я сразу же решил доказать ему это каким-нибудь рискованным, опасным для жизни поступком. И вот мне представилась отличнейшая возможность: я мог вернуть ему свободу. Поэтому я и решил направиться не к вождю, а прямо к Виннету.

Итак, я полз, упираясь локтями и коленями в землю и ощупывая перед собой дорогу, чтобы не наткнуться на хворост, который мог бы захрустеть под тяжестью моего тела. Если мне приходилось проползать между двумя ветками, то, чтобы не задеть их, я тщательно связывал их. Таким образом я, правда, очень медленно, но все же неуклонно пробирался вперед.

Оба вождя находились слева от нашего костра, а на расстоянии четырех или пяти шагов от них, обратившись к ним лицом, сидел индеец, специально приставленный сторожить важных пленников. Последнее обстоятельство сильно затрудняло осуществление моего плана, но я придумал, как на короткое время отвлечь внимание индейца. Для этого мне необходимы были камни, но их, к сожалению, не оказалось под рукой.

Я уже прополз около половины пути, и на это потребовалось более получаса времени. Подумайте только: за полчаса я сделал не более тридцати шагов! Вдруг я заметил какое-то светлое пятно в стороне. Я направился туда и, к великой радости, увидел маленькое, примерно два локтя в диаметре, углубление, наполненное песком. Я поспешно набил им карманы и пополз дальше.

Наконец я приблизился на расстояние каких-нибудь четырех шагов к Виннету и его отцу. Стволы деревьев, к которым они были привязаны спиной ко мне, были не настолько толсты, чтобы я мог спрятаться за ними, к счастью, их окружал мелкий кустарник, скрывавший меня от часового. В нескольких шагах от дерева рос колючий куст, оказавший мне вскоре немалую услугу.

Я подполз к дереву, к которому был привязан Виннету, и стал наблюдать за сторожившим его киовом. Казалось, он очень устал, так как сидел с закрытыми глазами и только изредка с большим усилием приподнимал веки. Это значительно облегчало мою задачу.

Прежде всего необходимо было выяснить, в каких местах были связаны руки и ноги Виннету. Я осторожно протянул за ствол руки и ощупал колени молодого апача. Он это наверняка почувствовал, и я боялся, как бы он не выдал меня каким-нибудь неосторожным движением. Однако мои опасения оказались напрасными: он был слишком умен и сообразителен.

Ноги молодого вождя были связаны в щиколотках. Кроме того, их стягивал второй ремень, обхватывавший также ствол дерева. Таким образом, для того чтобы освободить ноги Виннету, мне нужно было перерезать два ремня.

Затем я взглянул выше. При мерцавшем свете костра я увидел, что руки Виннету справа и слева обхватывали ствол дерева, и сзади были туго стянуты ремнем. Для того чтобы высвободить их, достаточно было одного надреза.

В этот момент у меня мелькнуло соображение, что, если бы мне удалось освободить Виннету, то он, очевидно, тотчас же обратился в бегство, подвергая меня большой опасности. Я ломал голову над тем, как бы мне избегнуть этого, но так и не нашел выхода. Итак, для того чтобы спасти юного вождя, я должен был поставить на карту собственную жизнь.

Как сильно я ошибался в Виннету! Как мало я тогда знал его! Впоследствии Виннету рассказал мне о мелькнувших у него мыслях, когда он почувствовал прикосновение моей руки. Он решил, что это был свой, апач. Правда, он знал, что весь его отряд попал в плен, но ведь за ними мог следовать какой-нибудь гонец главного войска апачей. Виннету нетрудно было сообразить, что человек этот хочет освободить его, и он стал терпеливо ждать, пока тот разрежет ремни. Но в то же время он решил ничего не предпринимать, пока не будет освобожден его отец, и пока спасшему их человеку не удастся скрыться.

Прежде всего я разрезал ремни на ногах Виннету. До верхнего ремня я, однако, не мог дотянуться в лежачем положении, кроме того, если бы мне это и удалось, я легко мог бы поранить апача. Для того чтобы высвободить его руки, я был вынужден привстать. Это могло бы привлечь внимание караульного, и я очутился бы в очень затруднительном положении. Вот тут-то мне и пригодился собранный по дороге песок. Я сунул руку в карман, захватил горсть песку и запустил им в стоявший по ту сторону дерева колючий куст. Раздался подозрительный шорох. Охранник обернулся и посмотрел по направлению куста, но тотчас же успокоился. Я повторил опыт, и на этот раз индеец насторожился. Ведь в кустах могло скрываться какое-нибудь ядовитое пресмыкающееся. Он встал, подошел к кусту и принялся внимательно исследовать его, стоя к нам спиной. Я воспользовался удобным моментом, вскочил на ноги и перерезал ремень, связывавший руки Виннету. При этом мне бросились в глаза прекрасные волосы молодого апача, связанные на макушке в шлемообразный хости тяжело спадавшие на его могучие плечи. Я захватил тонкую прядь и отрезал ее, а затем поспешно приник к земле.

Сделал я это для того, чтобы на всякий случай иметь доказательство, что именно я освободил Виннету.

К моей великой радости, Виннету даже не шевельнулся после того, как я перерезал ремни. Он стоял как вкопанный у дерева, как будто он все еще связан. Это меня успокоило, и я пополз к Инчу-Чуне. Мне удалось освободить его таким же способом, как и Виннету. При этом вождь апачей проявил такую же осторожность и не двинулся с места.