На улицах было полно тха-охонгов — захватчики знали, что дармонширцы не бьют по своим людям, и потому инсектоидам грозил только ближний бой.

«Тяжело придется», — мысленно проговорил Тамми.

Дармоншир только кивнул. Но вместе со страхом по телу шел знакомый азарт — как тогда, когда он гнал на пределе сил, или ускользал от смерти, или рисковал, или добивался Марину, ломая все запреты. Все на кону. Абсолютно все.

Как же хорошо-то.

* * *

Тиодхару Ренх-сату в начале ночи доложили о том, что армия врага снялась с места, однако перемещение отследить пока невозможно. И без доклада несложно было понять, что местные что-то затевают по усилившейся работе их плюющихся огнем орудий. Он кивнул — этого он и добивался сначала попыткой выманить противника на помощь запертым меж холмов отрядам, затем — ночными нападениями невидши. Сбить, сломать проработанную тактику врага, заставить его торопиться, а, значит, делать ошибки.

Ренх-сат не знал, куда теперь изберет ударить противник, но сам он действовал бы несколькими способами: либо отвел бы все войска в сторону границы страны Руд-лог, обошел врага по флангу и начал давить к морю, очищая город за городом, либо разбил бы армию на две части и начал работать с двух флагов. Либо врезался бы клином в центр обороны, коим и являлось поселение Нор-бидж, зачистил его, и затем бы уже пошел добивать остатки врага по обе стороны. Общим оставалось лишь то, что во всех случаях войска нужно было сконцентрировать в один или два кулака. Это было второе, чего он добивался — на ограниченном пространстве легче окружить и задавить врага числом, а уж инсектоидов у него сейчас было достаточно. Не зря после разгрома своей армии под фортами противника он собирал их по всей Инляндии.

Он был готов ко всем трем вариантам. В любую точку на помощь его армии охонги подойдут за три-четыре часа, ударную часть тха-охонгов можно перенести манками, а раньяры долетят и того быстрее.

Самое главное — связать руки колдуну военной хитростью, связать работу их орудий, плюющих огнем, смешением с войсками противника, а до этого как можно больше накрошить на подступах к укреплениям и втянуть в длительные уличные бои. Чем дольше бой, тем больше ма-гов выдохнется, тем меньше у местных останется оружия и пат-ро-нов, и пусть каждый из людей Ренх-сата уже умел обращаться с таким оружием, все решится в конце концов в рукопашной. А местные уступали лорташцам в ближнем бою.

Сам Ренх-сат со связными (был среди них и Арвехши), тха-норами, священниками и слугами переместился из замка в одну из старых горизонтальных шахт в холме у города, которую обустраивали все это время. В таких шахтах таилась значительная часть раньяров, в такой же, рядом с укрытием тиодхара, готовые взлететь в любой момент, находились всадники на раньярах и его раньяр — они должны были помочь Ренх-сату загнать и накрыть сетью Лесидия змея-колдуна.

Колдун должен был умереть — слишком давно Ренх-сат вел на него охоту, и слишком свежо еще в памяти было его нападение на замок. Да и не подчинишь такого, хотя его умения тиодхару бы пригодились, и на змея с раньяра он бы пересел с удовольствием. Но нет, слишком непредсказуем, слишком непонятна природа его силы — поэтому пойдет на жертву богам, чтобы дать им силы перед приходом в этот мир.

А вот командующего местной армией Ренх-сат взял бы к себе советником: и подчинить его не будет сложным, ибо по всем допросам пленные говорили, что он обычный человек. Хороший ум, хорошее предвидение. Одно плохо — слишком мягок, слишком бережен к простолюдинам. Оттого и легко этим пользоваться. Оттого и проиграет.

И когда Ренх-сату доложили, что противник пошел на Норбидж, он довольно ударил кулаком о кулак и вознес молитву богу-Нерве. А затем приказал использовать все манки и запалить на вершинах холмов, окружающих поселение, большие костры, чтобы показать тха-норам из других городов, куда вести войска, которые с ночи ждали сигнала.

* * *

Ночью звуки разносятся далеко, и даже почти непрерывным грохотом артиллерии сложно скрыть передвижение большого количества людей, боевых машин и машин с боекомплектами, оружием, снаряжением, припасами. Отдельным подразделениям за ночь пришлось пройти до двадцати километров и их поставили в тылы наступления.

Командующий Венсан Майлз исходил из худшего: что переформирование дармонширской армии для врага и без визуального подтверждения не будет секретом, тем более что между отдельными подразделениями Дармоншира и окопами иномирян оставалось не более километра. Но Ренх-сат, если только не обладал предвидением, не мог с абсолютной уверенностью предположить, чем закончится маневр противника. Значит, дармонширцы смогут воспользоваться эффектом неожиданности.

Главное, чтобы припасенные Ренх-сатом неожиданности (а таковых не могло не быть) не свели этот эффект к нулю.

Полковник Майлз был военным до мозга костей, из династии военных, и при всей своей сухости не мог не относиться с уважением к полководческому дару противника, к его умению адаптироваться и принимать новые технологии, оружие, способы ведения войны. Такие люди очень пригодились бы Инляндии. Если бы не абсолютная безжалостность генерала иномирян.

Так думал командующий Майлз, когда ему доложили, что наступление началось. И что противодействие инсектоидам осложнено мирными жителями, которые связанными друг с другом стояли в окопах — иномиряне стреляли поверх их голов, невидши проскальзывали под их скованными руками.

Командующий Майлз понимал, что это не первый сюрприз, приготовленный Ренх-сатом, и уповал только на то, что противник не знает, что змеев у них теперь двое — значит, и действовать смогут вдвое быстрее. И на леди Викторию, под гигантским щитом которой начали наступление к окопам врага берманы, маги с огнедухами и огнеметчики со стрелками.

* * *

Небо на востоке начало наливаться самой ранней, предрассветной прозрачной зеленью, когда Виктория поставила огромный щит над почти шеститысячным отрядом. Плоский, почти километр в диаметре, стойкий и динамичный — Март бы присвистнул от удивления. Над Льенпордтом он делал пятикилометровый, но статичный.

Но сейчас, в условиях, когда каждый день снижалась убойность и площадь заклинаний, когда от стихий остались лишь тени себя прошлых, это было почти на пределе сил. Однако было необходимою

Кровь Марины Рудлог усилила и его, и ее.

Подразделения, лавируя средь деревьев, двинулись в наступление. Задачей было под защитой щита довести отряды до укреплений иномирян и уничтожить всех невидши, открыть безопасный проход для пехоты. Щит предстояло переформировать в «крышку» прямо перед окопами врага —