– Тебя от всего пучит. Сходи уже проверься! Твой гастрит достал! – выругался Рудольф, накладывая на блюдце остатки овощного крудите.

– Блин, а где Марк? Он всегда меня жалеет, когда я говорю про газы! А ты – злой! И вообще, все сегодня злые какие-то, – жаловался Дэс, открывая бутылку пива.

– Это похороны. Все горюют.

– Ой, да кого ты обманываешь? Ты горюешь по этой стерве? По мне так вся эта вечеринка – сборище лицемеров, желающих поесть нахаляву! То ли мы! Мы вот пришли друга поддержать.

– Ты к Роберту даже не подошел.

– На черта! Еще пристрелит! Так, где Марк? Он так незаметно исчез.

– Сказал, что поехал в гости и до утра его не ждать, – Рудольф макнул кусочек перца в соус и смачно захрустел.

– А-а-а, к бабе трахаться поехал! Вот молоток! Не то, что мы! Сборище лузеров!

– Да тихо ты! – шикнул Рудольф, косясь на молодую официантку, собирающую тарелки возле них.

Эрик сидел на диване и все думал над словами Роберта. Он несправедлив! Бизнес всегда строился на пятерых головах! Да, Эрик стал лидером, но не потому что может все делать сам без их помощи, а в силу своего характера! Он – лидер, он ведет их корабль вперед, у корабля всегда должен быть капитан, в конце концов! Но что капитан сделает без своей команды? Ни швартовы не подтянет, ни якорь не выпустит, да и с курсом может намудрить. А в шторм так, вообще, потонет! Игра всегда была командной, и то, что Роберт снимает с себя ответственность за бизнес, говорит лишь о его слабости! Он просто хочет сбежать и сбросить все проблемы им на голову, а сам первым покинуть старый корабль, пока тот не начал тонуть от пробоин в изношенном корпусе. Роберт всегда был трусом, и сейчас ведет себя как трус.

– Эрик, – раздался тихий голос под боком.

Эрик вырвался из потока рассуждений и взглянул на Нину. Она подошла так незаметно, а он и забыл, что она все это время была здесь! Может, она, действительно, умеет исчезать?

– Эрик, гости ушли. Я подумала мне можно выйти, – тихо произнесла Нина.

– Ах, да, конечно! – Эрик опомнился. – Ты, наверное, голодна! Там еще есть что-то из еды, – Эрик в растерянности оглядел полупустые столы.

– Спасибо, я поела.

Эрик уже сбился со счета, сколько раз он подводил Нину тем, что забывал о ней. Вот опять, пожалуйста, Нина в белой блузке – в той самой, что Изи подобрала, а после обвинила ее в недоедании. Блузка по-прежнему висит на угловатых плечах и худющем теле, как явное подтверждение отсутствия заботы о ней.

– Я хочу в туалет. Попроси, пожалуйста, Фидо не ходить за мной.

– Ах, да, конечно! Фидо, все, гостей нет. Можно уйти с караула, – Эрик обратился к лысому великану, стоящему позади Нины.

Как только Нина исчезла из виду, Эрик снова о ней позабыл и опять с головой нырнул в свое отчаяние.

Нине только и надо было избавиться от назойливого цербера. Он всерьез намеревался выполнить приказ Эрика «ни шаг от нее не отходить» в буквальном смысле! Таких верных псов еще бы поискать. Нина не могла не заметить разбитость Эрика, и это только дополнило обвиняющий хор вещей в этом доме. Теперь и отчаяние Эрика стало новым солистом, фальшиво распевающим «Это все ты! Ты виновата, что он потерял друга! Роберт уедет, и все станет еще хуже! Эрик уже жалеет, что вытащил тебя из психушки! Ты все разрушила! Ты уничтожила их многолетнюю дружбу!»

Нина не хотела в туалет, она хотела избавиться от надзора. Теперь телохранитель слишком занят поеданием огуречных сендвичей, Дэс и Рудольф вовлечены в неприятную беседу о газах, а Эрик-то, вообще, в настолько потерянном состоянии, что, упади тут бомба, он и усом не поведет.

Нина проскользнула по лестнице на второй этаж. Она должна была поговорить с Робертом, это была квинтэссенция всей роковой ситуации, затянувшейся на четыре дня. Нина чувствовала, что Роберт достиг какого-то более менее устойчивого равновесия в своем душевном состоянии, и, если ей повезет, то после разговора с ним, она останется в живых. Нина просто не могла больше слушать обвинения целого мира в ее адрес о том, что она разрушила нечто очень крепкое, значительное и просто прекрасное. Она должна восстановить их отношения. Она обязана вернуть все на прежнее место, каких бы усилий это ни стоило. Она должна искупить вину, даже если не совсем была в ней уверена.

Она нашла Роберта на балконной террасе. Он смотрел на кровавые остатки осеннего заката и плакал. Нина замерла у двери, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она даже удивилась своей тревоге! В самом деле, чтобы Нина нервничала? Это невероятно! Она может грустить, бояться, плакать, но нервничать? Это что, побочный эффект от прекращения принятия нейролептиков? Может, организм, избавляясь от накопленных запасов лекарств, приобретал все больший диапазон ощущений? Если это так, то начал он не с самых лучших, надо заметить.

Нина глубоко вздохнула, унимая дрожь в коленях (что же это такое, ей богу?!) и прошагала к Роберту.

– Ты – последний человек во всей чертовой Вселенной, которого я захочу видеть! – злостно процедил сквозь зубы Роберт, даже не взглянув на нее.

Нина лишь тихо встала сбоку от него в противоположном конце террасы.

– Убирайся с глаз моих!

В голосе Роберта слышалась неподдельная ярость. Он готов был сорваться с места и придушить ее голыми руками. Она почти физически ощущала в нем это желание, но продолжала упрямо стоять в углу террасы и смотреть куда-то перед собой, напрягшись точно лань, почуявшая волка в кустах. Одно неверное движение – и волк в один прыжок настигнет и перегрызет горло.

Прошла, наверное, минута, прежде чем Нина почувствовала, как напряжение Роберта постепенно спадало. Может она-таки научилась делаться невидимой? Он продолжал стоять и наблюдать за исчезающим светилом. Нина продолжала стоять и бояться сделать вдох. Ты так хотела починить их дружбу? Ну, так знай, не очень-то получается!

Нина позволила себе сделать глубокий вдох, который не остался незамеченным Робертом, и его снова бросило в ярость от ее присутствия. Да ладно! Она, что даже подышать не может? Это все-таки базовая потребность! Нина выбросила лишние мысли из головы и поплыла вдоль едва уловимых волн, оставшихся после Лидии в мире живых.

– У ее отца была маленькая яхта, – начал тихий хриплый голос. – Он часто брал Рику, так он звал Марию, с собой поплавать вдоль реки. Яхта была старой, то и дело заедало мотор. Рика все время латала пробоины в рыхлом днище. Но они продолжали плавать. Они хотели когда-нибудь собрать все свои пожитки, закинуть их на борт и поплыть по течению до самого моря. Это была ее самая большая мечта. Когда ей было двенадцать, она провалилась одной ногой в палубу, и ржавая корма распорола ей ногу от икры до колена. Столько крови было!

Роберт напрягся. Он, разумеется, помнил длинный и уродливый, как считала Лидия, шрам на внутренней стороне ноги. Он был сантиметров сорок в длину не меньше, из-за него Лидия всегда ходила в брюках. Она никогда не рассказывала, как получила его. Она, вообще, мало, что рассказывала о своей прошлой жизни.