- И переставай уже называть меня Карамелькой, -  она надувает губки в полной уверенности, что здесь именно она – хозяйка положения! Явно пропустив мои добрые напутствия мимо ушей! А я ведь о ее будущем, между прочим, беспокоюсь! – Учитывая мой новый статус и все, чего между нами не было, для тебя я теперь – Елизаветта Игоревна! А Карамельками – своих на все согласных секретуток называй!

О, черт!

А у нас, ко всему прочему, еще и зубки есть!

- Кстати… Пока мы еще не подписали новый договор…

Я стремительно притягиваю Карамельку к себе, и, прижав, чувствуя даже через одежду ее взрогнувшие и тут же начавшие меня царапать соски, жадно сминаю ее губы.

Блядь, - не знаю, что за зависимость она во мне пробуждает, но внизу живота, мозгах и в тут же с новой силой и радостью дернувшемся члене начинаю выстреливать фейерверки.

   - Может, передумаешь еще насчет своих условий, Карамелька, - шепчу я, не в силах перестать сжимать ее грудь, после того, как отстраняюсь и мы, жадно дыша, смотрим в глаза друг другу.

  - Ну, или давай хотя бы попробуем… Один разочек… Уверен, тебе так понравится, что ты сама поймешь, насколько глупо твое условие… И тогда наша с тобой совместная работа превратится в настоящее блаженство! Я научу тебя совмещать приятное с полезным! Поверь, Карамелька, - в этом нет ничего плохого! Наоборот, - одни только плюсы!

  - Нет, упрямо качает головой самый сексуальный и самый стойкий в мире оловянный солдатик, одергивая мою руку от своей упругой попочки. – Мои условия остаются неизменными. Или я возвращаюсь драять полы!

Блядь!

И вот – откуда она такая упрямая?

Я же яснее ясного слышу, как ее « нет» похоже на сладкий стон « да»!

Ей же не меньше, чем мне этого хочется!

  - Ладно, Карамелька, - вздыхаю, впихивая ее все-таки в свой пиджак и придирчиво одергивая его края, - так, чтобы хотя бы колени прикрыть. – Раз ты так хочешь, пусть будет по-твоему! Надеюсь, твоего терпения хватит ненадолго! Ну, а я буду нетерпеливо ждать, когда оно закончится и ты сама придешь ко мне! И имей в виду, - если я еще хоть раз найду тебя в своей постели, - это будет расцениваться как твоя просьба дать тебе все, о чем ты так мечтаешь! Надеюсь, твои мечты – больше каких-нибудь несчастных трех поз и жалких пяти раз за ночь! Потому что лично я с тобой намерен воплотить в жизнь все, чему научился за долгие годы и все, что только можно представить человеческой фантазией! И тогда меня уже ничего не остановит!

  - Не волнуйся, твои фантазии останутся между тобой, правой рукой и душевой кабинкой! – вспыхивает Карамелька, прикусывая губу. – Потому что больше я в твоей постели не окажусь! Ни за что!

  - Это мы еще посмотрим,-  я медленно провожу пальцем по ее губам, чувствуя под ним прямо-таки разряды тока, идущие от Карамельки.

  - Откуда ты такой самоуверенный, Аскольд? – выдыхает Лиза с таким шумом, что мне становится понятно, пара в моей малышке скопилось даже больше, чем достаточно, - только вот я совсем, ни разу не понимаю, почему она не хочет выпустить этот пар со мной?

  - Мой жизненный опыт подсказывает, что в таких вопросах я не ошибаюсь,-  усмехаюсь, ловя ее новый вздох.

Ничего, Карамелька! Сейчас ты можешь говорить все, что угодно! Все равно рано или поздно я услышу, как ты умоляешь меня тебя трахать! И не останавливаться!

Одного не могу понять, - какой вот смысл оттягивать этот момент?

  - Между прочим, это даст тебе еще кучу разных привелегий, - жарко шепчу ей в ухо. Дурея всем телом и особенно нижней его частью от запаха Карамельки, который и так будоражил мое воображением и фантазию всю эту, такую долгую ночь.

  - Обойдусь! – громко фыркает упрямица, напоминая взъерошенного воробушка, который храбро собирается сразиться с большой кошкой.

Ну-ну… Думаю, уже сегодня к вечеру я услышу совершенно другие слова, слетающие с этих сладких губок…

Не успеваю я отжать свое тело от Карамельки на более – менее приличное для рабочей остановки расстояние, как дверь кабинета, после недолгого стука, как-то уж слишком по-хозяйски распахивается.

Открываю было рот для того, чтобы сочно, доходчиво и не совсем цензурно пояснить вошедшему, что на свете существуют манеры и правила, - как все мои слова возвращаются обратно в глотку, а рот тут же смыкается в замок.

Блядь, - не так я его себе представлял!

И, - уж тем более, не ожидал ни того, что этот мудак повстречается мне так скоро, ни того, что это случится в моем кабинете!

Это, блядь, - еще пока моя территория! И, между прочим, так и останется моей!

Так какого хрена этот нахлебник приперся?

И все равно зависаю, глядя не на несчастного забитого, обиженного на весь мир и на судьбу хлюпка, каким я его уже начал себе преставлять после речи отца, - сутулого, и обмазаного соплями, на которые он и купил грозного Викентия Олеговича, - а на свою практически полную копию!

Только, вот, ростом эта копия немножко повыше, чем я, и в плечах, блядь, пошире, и держится так, как будто он здесь – хозяин мира!

Как будто специально мускулами играет под своей обтягивающей черной футболкой, которая сейчас на нем, кажется, разорвется!

Что, как настояний хищник, пришел мне показать, кто здесь сильнее?

Вот уж ни хера, дорогой братишка! Тут только один хозяин, - и это ты очень скоро поймешь!

- Здравствуй, брат! – освещая мой и без того не темный кабинет прям-таки голливудской улыбкой, этот нахлебник протягивает мне руку так, как будто я сейчас от счастья должен броситься его обнимать, - никак не меньше!

Ну, блядь, - его радость-то мне как раз понятна, - на халяву решил такой кусочек жизни откусить!

Только вот, дорогой брательник, - ни хера в этой жизни просто так не бывает! И я тебя просто сделаю – на раз! Потому что халявщиков на дух не переношу, особенно халявщиков, которые посягают на мое! Хотя, - с таким глупым сортом людей, которым своих яиц не жалко, - честное слово, встречаюсь впервые!

Интересный экземплярчик, - нужно посмотреть на него подольше, чтобы оставить в памяти. Пока он еще жив и здоров и не растерял своей улыбки, волос и зубов! А растеряет, ой, как растеряет, - только идиот может решить, что безнаказанно сможет перейти дорогу Аскольду Крушинину!

И все равно – от такой беспрецендентной наглости я просто зависаю!

Он кем себя возобнил? Бессмертным горцем, - чтобы после папашиных условий вот так запросто врываться ко мне и протягивать руку, еще и скалясь?

Из ступора меня выводит слишком громкое сглатывание, прям эхом прокатившееся по тишине кабинета.

С легким шоком перевожу глаза от маячащей передо мной руки на Карамельку.