– Когда Навис застрелил Дэппла, скорее всего, он ничего не знал про Олоба. Морил, постарайся рассуждать разумно.

– Знаю, – ответил мальчишка. – Я и не говорил, что это разумно. И все равно он сын графа Хадда, и я его за это ненавижу.

– Родителей не выбирают, – терпеливо возразила Маевен. – А уж Митт определенно не из благородных, и он не стрелял в вашу лошадь. Так что ты не можешь равнять его с Нависом.

– Да неужели? – огрызнулся Морил. – Я вообще ненавижу всех южан.

Некоторое время оба молчали. Митт неторопливо брел по мягкой траве по берегу молочного озера и уже подумал, что они оторвались от него, но тут опять заговорил менестрель:

– Я скажу вам, почему на самом деле не люблю Митта. Он все вышучивает. Даже самые серьезные вещи.

«Но я же ничего такого не делаю!» – с негодованием подумал Митт. И тут его осенило: Норет, может, и забыла, что он находится поблизости, но Морил-то наверняка помнит об этом!

– Так ведут себя многие южане, – продолжала защищать его девочка. – Однако это вовсе не означает, что они несерьезно относятся к жизни.

– Митт никогда не бывает серьезным, – надменно отрезал Морил. – Вспомните, как он шутил, когда свидетельствовал о находке статуи. Это так разозлило меня, что я нарушил свое правило. Я уже говорил вам, что поклялся не использовать могущество моей квиддеры. Ну а я-то знал, что все это очень важно, и вы правда получили знамение, указывавшее, что вас ждет Королевский путь. И поэтому, когда вы призвали народ следовать за вами, я не просто заиграл песню, а обратился к силе, чтобы люди поняли, насколько это значимо, и не смогли отправиться с вами, если только не стремились к этому всей душой.

Норет не стала указывать на то, что такая песня должна была пригасить порыв даже у тех, у кого он мог появиться, – напротив, она сказала:

– Ты правильно поступил.

Морил, скорее всего, так и не понял, что это из-за него они едут по зеленым дорогам лишь вшестером.

– Вам стоило бы повнимательнее понаблюдать за Миттом, – продолжал Морил. – Он пытается подлизаться к вам, как это делают все южане. К тому же он очень хитер. Может быть, северяне приставили его к вам как шпиона.

«Правильно! – воскликнул про себя Митт. – Так оно и есть». Ну а Морил об этом знает – теперь в этом нет никаких сомнений.

Но Норет не пожелала согласиться с этим обвинением:

– Ну подумай, Морил, это же просто смешно. Если ты намерен и дальше говорить подобные глупости, я не стану тебя слушать.

Митт подумал, что это очень мило с ее стороны, но все же ничуть не успокоился.

Туман поредел и превратился из ярко-белого в мутно-желтый, когда Навис впереди прокричал, что нашел хорошее место для привала. Все это время Митт твердил себе: пусть только этот змееныш скажет хотя бы еще одно слово! Выйдя из туманной завесы, он обнаружил, что все остальные уже расселись на мокрых камнях и достают хлеб, сыр и маринованные вишни. Ущелье с озерами здесь резко расширялось, образуя обширное луговое плато. Лошади бродили неподалеку, пощипывая траву, которая была почти не видна в золотистом тумане. Путники словно оказались на вершине облака. Впрочем, возможно, так оно и было.

Хлеб заплесневел. Выбрав съедобные куски, все быстро поели и принялись заново укладывать вьюки.

– Госпожа, мы находимся на высшей точке всех зеленых дорог, – сообщил Венд. – Дальше будем все время спускаться до самого Гардейла.

– Чудесно! – воскликнула Маевен. – Появится настоящая еда. Если мне придется съесть еще одну маринованную вишню, то я, наверно, разрыдаюсь. Кто знает – их можно как-нибудь приготовить?

– Я, кажется, знаю, – сказал Митт. – Их можно насадить на прутики и поджарить с сыром и кусочками бекона.

Путешественники уложили вещи. Морил взглянул на Маевен с таким видом, будто у них была общая тайна.

– Вот видите: как раз то, о чем я говорил. Подлизывается к вам.

Митт с ревом бросился на Морила:

– А ну возьми эти слова назад, маленький слизняк!

Морил резко повернулся, немного не дойдя до повозки. Несомненно, он был готов к тому, что должно было случиться. Квиддеру мальчик держал перед собой, словно щит.

– Что я должен взять назад? – холодно ответил он. – Разве ты не получил приказ подлизаться к ней?

В этих словах было слишком много правды, что еще сильнее разозлило Митта. Квиддера представляла собой хрупкий и ненадежный щит. Но за год, проведенный в Аберате, Митт хорошо усвоил, насколько ценным может быть такой красивый старый инструмент. Он знал, что свернуть Морилу шею было бы меньшим грехом, чем сломать квиддеру.

– Ты, поганый трусишка! – рявкнул он, протягивая руку, чтобы схватить юного менестреля.

Морил метнулся в сторону, пытаясь одновременно взять аккорд на квиддере. В тот же самый миг рука Митта задела струны. Квиддера загудела. Прозвучал глубокий звук, который, как ни странно, не стихал, а, напротив, нарастал, заполняя всю округу. Волосы на протянутой руке Митта встали дыбом. Конечно, он не имел ни малейшего понятия о том, что почувствовал Морил, но что-то менестрель точно почувствовал. На его белокожем лице явственно выразилось потрясение. Самому Митту показалось, будто он ударил не по хрупкому деревянному инструменту, а по копии квиддеры, сделанной из несокрушимого гранита.

А в следующее мгновение они оба очутились по плечи в стремительно несущейся холодной воде.

Остальные четверо путешественников кинулись к перепуганным насмерть животным. Венд и Хестеван вцепились в вожжи. Они вдвоем потащили мула и телегу через пенившуюся на отмели воду к изумрудно-зеленой полосе травы возле скал. Лошади оказались на более глубоком месте. Маевен мгновенно промокла до нитки, но, когда конь Митта тяжелым галопом пронесся мимо нее к берегу, она не растерялась и успела ухватить его поводья. А еще изловчилась поймать свою лошадь, прежде чем та последовала за Графиней. Навис мгновенно оказался рядом с ней; он заботливо вел свою кобылу через могучий поток, кативший по дну крупные камни, при этом успокаивая животное. Они с Маевен почти одновременно выбрались на сушу к гряде утесов, потом обернулись и уставились на стремнину, неожиданно возникшую там, где только что зеленела трава.

Перед ними простерлась река шириной в добрых полмили; она представляла собой один из тех хитрых, злобных потоков, в которых всегда на дне полно камней. Такие реки изобилуют коварными водоворотами и мчатся с невероятной скоростью – даже на ногах не устоишь. Митт и Морил барахтались очень далеко от берега. Маевен видела, как они метались взад-вперед и, невзирая ни на что, продолжали осыпать друг друга оскорблениями. Когда девочка выбралась на берег и оглянулась, Морил стоял в воде по плечи, а Митт по грудь. Ученик музыканта обеими руками держал квиддеру, поднимая ее как можно выше над головой. Пытаясь добраться до ближайшей скалы, он качнулся в сторону, подняв волну, которая чуть не захлестнула его, и едва не упал, ступив в невидимую под водой яму. Даже сквозь оглушительный шум воды Маевен могла уловить голос Митта, который яростно выкрикивал что-то в адрес Морила.