Падре Корца.

Томми помнил эти черные глаза на добром лице. Его слова были добрыми и тогда, когда он расспрашивал о его отце и матери, об ужасах того дня. Томми не был католиком, но, несмотря на это, ценил доброту преподобного.

Стоило ему подумать о родителях, на глаза тут же наворачивались слезы — но он прятал их в коробочку. Томми сам придумал эту коробочку, куда складывал свои лекарства от рака. Когда что-то причиняло ему нестерпимую боль, он откладывал это на потом. При его ухудшающемся здоровье и терминальном диагнозе,[27]Томми и представить себе не мог, что будет жить долго и вряд ли ему потребуется открывать эту коробочку.

Опустив глаза, он внимательно рассматривал свое запястье.

Теперь казалось, что так оно и будет.

26 октября, 18 часов 03 минуты

по местному времени

Масада, Израиль

Эрин опустилась на колени за саркофагом, закрыв уши руками, сразу, как только Джордан включил спусковой механизм взрывателя устройства С-4, закрепленного на стене. Взрыв буквально встряхнул все ее внутренности. Каменная пыль заполнила помещение. Посыпавшийся с потолка песок скользил по ее не прикрытой одеждой коже, словно тысячи мелких шустрых паучков.

После взрыва Джордан довольно сильно тряхнул ее и прокричал:

— Передвиньтесь отсюда!

Эрин не поняла, к чему такая поспешность, — ведь эхо от взрыва еще отдавалось у нее в ушах, мало того, оно становилось все сильнее. Она в изумлении смотрела на землю, качавшуюся под ней.

Еще один толчок.

Падре взял ее за другую руку и потянул к еще дымившейся стене. В ней зияло небольшое отверстие. Но оно было слишком маленьким.

— Помогите мне! — закричал Джордан.

Взявшись втроем, они выдернули сдвинутые, отделившиеся друг от друга блоки вдоль кромки стены. За образовавшимся в стене отверстием неясно маячил вырубленный в скале темный проход. Давным-давно люди пробили его, чтобы он выводил их куда-то, а сейчас для них переместиться хоть куда-либо было намного лучше, чем оставаться здесь.

Толчки становились все более угрожающими. Неустойчивая земля уходила из-под ног у Эрин и отбрасывала ее на стену.

— Скорее! — заорал Джордан, вытаскивая последний блок, после чего узкий лаз стал проходимым, хотя бы с трудом и впритык. — Всем уходить!

Прежде чем они смогли что-то начать, громоподобный раскат швырнул всех на пол.

Арочный потолок над их головами прорезала трещина.

Джордан вскочил на ноги, схватил Эрин и протолкнул ее в отверстие в стене. Пробираясь через него, она в кровь ободрала локти. Протащив через лаз ноги, посветила фонариком на Джордана.

— Сейчас вы, падре, — велел Джордан. — Вы тоньше, чем я.

Согласно кивнув, преподобный просунул голову в узкий проем, затем протащил свое тело; вкатившись в проход за стеной, стал на колени рядом с Эрин и сразу же обвел проход быстрым взглядом. Что он ожидал там увидеть?

Эрин снова повернулась к Джордану. Он приветствовал ее торопливой улыбкой. За его спиной весь потолок рухнул вниз одним большим куском, раскрошив на куски саркофаг.

Джордан бросился в проем. Просунув в него одно плечо, стал быстро протискиваться дальше. Лицо его побагровело от натуги. Усыпальница позади него продолжала рушиться, проседая под массой горы. Голубые глаза Стоуна встретились с ее глазами. Эрин поняла то, что они выражали. Он не сможет пролезть. Джордан кивком указал вперед в сторону темного прохода, давая понять, что она должна оставить его.

Внезапно до невозможности сильные пальцы Корцы ухватились за свободную руку Джордана и дернули ее с такой силой, что блоки по обеим сторонам лаза слетели со своих мест, освободив проход для тела. Джордан свалился на священника, задыхающийся, с лицом, выражающим что-то среднее между агонией и облегчением.

Корца поднялся и помог встать Джордану.

— Спасибо, падре, — Стоун учтиво пожал ему руку. — Хорошая работа, я даже и не пускал в ход второе плечо.

Священник жестом руки указал на темный, ведущий вниз проход. Перед ними был крутой спуск — лестница из грубо вырубленных ступеней. Гора продолжала сотрясаться, и им было ясно, что опасность еще не миновала.

— Пошли! — сказал он.

Эрин сейчас было не до возражений. Она бросилась вниз по туннелю, перепрыгивая через ступеньки, в слабеющем луче своего фонарика с трудом различая, куда поставить ногу. Гора продолжала сотрясаться. Эрин уже не ориентировалась, где право и где лево, где верх, а где низ. Она стремилась только вперед.

Оступившись, она подвернула правую лодыжку и упала бы, если бы падре не подтолкнул ее вперед и не взвалил ее тело себе на плечи, как это делают пожарные, когда переносят травмированных людей в безопасное место. Рука, обхватившая ее тело, была железной, перекатывание его мышц во время бега походило на поток расплавленной каменной массы.

Спустившись на один ступенчатый пролет перехода и оказавшись в более-менее безопасном месте, Корца внезапно остановился и поставил ее на ноги.

Переведя дыхание, Эрин ощупала лодыжку. Больно, но терпимо. Она направила вперед слабый луч своего фонарика. Луч уперся в стену, выложенную из известняковых плит и преграждающую дальнейший путь.

Джордан, догнавший их, прохрипел:

— Тупик.

18 часов 33 минуты

Рун провел рукой по плоской стене, преграждающей им дорогу, ощупал ее поверхность в поисках возможного выхода из этого смертельного тупика. Была уже ночь, но каменная кладка еще сохраняла остатки солнечного тепла.

Закрыв глаза, Рун представил себе крупный камень, который, будучи установленным в каком-то месте в стене, преграждал выход из туннеля. Он уже чувствовал, что в углах нижнего ряда кладки между блоками имеются зазоры.

Затем Корца, приложив ухо к грубой поверхности камня, прислушался к тому, что происходит в мире, расположенном по ту сторону каменной кладки. Затаив дыхание, он вслушивался в звуки, доносившиеся оттуда: мягкая поступь когтистой лапы по песку, еле слышное биение сердца шакала…

— Может, пойдем назад, падре? — спросил Джордан, его голос сопровождался гулким эхом. — Поищем другой проход?

Но этот американец, конечно же, знал, что никакого другого прохода не существует.

— Мы почти на свободе, — объявил Рун, выпрямляясь и поворачиваясь лицом к своим спутникам. — Это последнее препятствие.