— Я рассказал правду, только и всего. На данный момент полноценный контакт невозможен. Даже для изучения их щебета нужно столько времени, сколько не отпущено ни одному из нас, ни всему Городу в целом.

— Вы знаете? — вздрогнул Андрей.

— Я ученый. Прежде всего — ученый, а уж потом хирург и костоправ. Моя профессия предполагает сбор данных и их анализ. Я смотрю вокруг и делаю выводы. Колония умирает. Если не инсекты, то вырождение генофонда — результат один и тот же…

— И что бы вы делали на моем месте, доктор? — мрачно спросил Шевцов.

— Я? — Ногард задумался, глубоко затянувшись. — Не знаю… — спустя некоторое время признался он. — Знаю только одно — мне бы не хотелось сейчас занять ваше кресло, командор. Честно. По-человечески. Ни за какие блага мира…

…Когда за доктором закрылась дверь, Андрей почувствовал, что зашел в тупик, из которого попросту нет выхода. Он вспомнил, с какими мыслями и заботами появился в этом кабинете две недели назад, и что он имел сейчас? Ничего. Только осознание полного тупика.

Возможно, Майкл в своем упрощенном понимании вещей был гораздо более мудр, чем он.

Им предстоял последний бой за колонию. Финал тысячелетней битвы был уже близок. Оставалось сделать только одно — подготовиться так, чтобы волна объединенной армии инсектов разбилась о серые стены Города. Тогда, возможно, у людей еще останется шанс…

«Сейте ужас и спускайте псов войны…»

Андрей Шевцов не знал, кому принадлежала эта фраза, но, услышанная или, быть может, прочитанная однажды, она как нельзя вовремя всплыла из глубин его памяти в эту роковую минуту…

Он отжал клавишу интеркома.

— Роберт, передай командирам подразделений, чтобы через час были у меня.

География единственного материка Деметры поразила взгляд первых поселенцев своим разнообразием. Тут можно было найти практически все, о чем обычно пишут в соответствующих учебниках.

Сам материк состоял из двух тектонических плит, приблизительно равных по площади. На их стыке в доисторические времена возник огромный горный массив. Складки планетной коры когда-то уходили под самые облака, но Деметра была очень старой планетой, и за миллиарды лет своей геологической жизни эти горы успели поддаться напору эрозии. Там, где раньше возвышались отвесные скалы, теперь тянулись цепи пологих холмов, да и сам хребет уже не был столь высоким, диким и неприступным, как в ту пору, когда тут еще извергались вулканы.

Горы оказались естественной границей между людьми и инсектами.

Конечно, старые города насекомоподобных обитателей Деметры присутствовали по обе стороны древних тектонических образований, но так уж сложилось, что кочевники предпочитали южную часть материка, а людям достался север. Летом отряды инсектов в поисках поживы, как правило, переходили хребет и спускались в северные долины. С наступлением осени они стремились обратно, и люди часто устраивали засады на перевалах…

На памяти колонистов инсекты трижды огромными армиями переходили хребет. Последняя такая полномасштабная попытка смахнуть человечество с лика Деметры была предпринята около двухсот лет назад. И вот тучи по ту сторону гор сгустились вновь…

Этим летом все было не так, как обычно.

Горные перевалы казались вымершими. Старые тропы потихоньку зарастали травой, вездесущие ползуны безнаказанно выкидывали усы своих побегов на глубокие колеи старых дорог.

Стоявшее в зените солнце палило вовсю. Такого жаркого, безветренного лета не помнил никто. Люди на немногочисленных фермах говорили, что сама природа восстает против них, — если нет инсектов, то пришла засуха, как будто кто-то проклял человеческие поселения…

На самом деле все было не так. Природа жила в рамках своих климатических циклов, и ей было глубоко наплевать на странные смертные игрища разумных рас…

Отряды, посланные по приказу Шевцова, должны были подняться на перевалы в разных точках горного хребта и намертво перекрыть их. Конечно, ни один из взводов не мог противостоять армии инсектов, случись начаться еще одному полномасштабному вторжению, но они должны были задержать их, а главное — вовремя предупредить Город.

…Этим утром, пока еще не сошла роса и полуденный зной не разлился над пологими холмами, лейтенант Войнич вывел свой отряд к указанной точке.

Десять взводов были укомплектованы десятью оставшимися у колонии бронемашинами. Отряды состояли наполовину из ветеранов, а наполовину — из новичков, посланных сюда прямо из стен государственной военной школы.

— Дерьмо собачье… — тихо, чтобы не слышали остальные, выругался сержант Хлудов, окидывая взглядом будущую позицию. — Эй, лейтенант, мы что, пришли помирать на старые кости?

Действительно, то место, куда вывел отряд Войнич, использовалось в прошлом. Металлолом, казалось, рос тут прямо из лысых пригорков, на которых вперемешку с железом возвышались старые каменные насыпи. Змейки осыпавшихся траншей ползли по каменистой почве, разбегаясь в разные стороны. Кое-где зияли заросшие кустарником воронки, а в одном месте вверх топорщились сгнившие бревна старого блиндажа.

— Сдохнешь там, где будет приказано, — буркнул не расположенный шутить взводный. — Если хочешь грызть этот камень сызнова, то тебе персонально могу отвести позицию в сторонке, а остальным, — он повернулся лицом к своему отряду, — остальным пять минут на перекур и потом за работу. Командиры отделений, ко мне для получения задачи.

Строй распался. Те, кто помоложе, валились с ног в изнеможении после шестисуточных переходов, да и ветераны не сияли особой бодростью. Даже рифленые колеса бронемашины, которая вскарабкалась на бугор и застыла, нацелив спаренные стволы в сторону уходящей вниз дороги, казались изношенными и уставшими.

Антон ничем не отличался от других. Повалившись там, где стоял, он закрыл глаза и некоторое время просто лежал, слушая, как тонко подвывает ветер, заплутавший меж каменных столбов, да глухими ударами ломится в виски кровь…

После изнурительного марш-броска под палящими лучами солнца он чувствовал себя, словно высохшая изнутри мумия. Казалось, песок, который с легкостью подбрасывал ветер, шуршащими струйками перетекает внутри его тела…

Прижавшись щекой к плоскому горячему камню, который выступал из земли, он смотрел на качающуюся былинку и думал о Дане. Если невыносимо тяжело ему, то тогда каково ей?

Впрочем, эти мысли недолго занимали разум Антона.

Команда «подъем», тяжкая, как удар кованого сапога, заставила его вздрогнуть и сесть. Взвод, разбредшийся было кто куда, строился в одну шеренгу под окриками лейтенанта. Тот, по мнению Антона, был вездесущим и двужильным.

Заняв свое место среди усталых бойцов, Антон, понуря голову, слушал, как лейтенант роняет короткие и без того известные фразы.

— Значит, так… — прохаживаясь перед строем, произнес Войнич, по очереди заглядывая в запыленные, злые лица. — Инсектовский сброд опять зашевелился по ту сторону хребта. Я получил приказ: оседлать эту дорогу, — он кивнул в сторону желтой змейки, сползающей по ту сторону перевала. — Это все. — Он поднял взгляд и вдруг широко, отечески улыбнулся. — Остальное должно быть понятно любому, самому распоследнему придурку, — тоном, никак не соответствующим улыбке, заключил он.