моё! — Венди прикоснулась носом к маленькому носику Эйрин — это был их тайный семейный ритуал — прикоснуться кончиками носа, а затем потрепать друг друга за щёки.

— Мааам, — Эйрин шмыгнула и, украдкой бросив взгляд под кровать, продолжила, — не связала я, не вышло.

— Пойдём, я покажу, что можно сделать с этими нитками, — Венди взяла дочку за руку и подошла к кровати.

— А по мне не соскучилась? — Стейн шутливо нахмурился, притягивая жену к себе. Венди прильнула ближе, прижимая его голову к животу. Внутри разлилось тепло и умиротворение, какие возникали только рядом со Стейном. Эйрин что-то мурлыкала себе под нос, не обращая внимания на родителей — те вечно миловались, стоило им только оказаться рядом.

— Стейн, — Венди отстранилась от мужа, — тебя там Рогнеда видеть хочет. Поторопился бы?

Выражение его лица сменилось в один миг. Веснушки, которые и так стали почти неразличимыми, побледнели. Брови нахмурились, а губы сжались в узкую полосу.

— И чего ей снова надо? — он откинулся назад и прикрыл глаза, сосредотачиваясь на холоде, проникающем в тело через каменный свод.

— Милый, — Венди скользнула взглядом по дочке и присела рядом с мужем, — не стоит злить старшую из жриц, тебе ли этого не знать?

Она неторопливыми движениям провела ладонью по задней поверхности шеи мужа, аккуратно поцарапывая ноготками то место, где начинались волосы. Он прикрыл глаза и медленно расслабился.

— Вот именно, что я знаю. Очередная встреча, которая не сулит ничего хорошего. И почему я, чурбан такой, не остался на поверхности? Ещё и тебя заставил вернуться в этот пропащий Регстейн!

— Тише, ребёнка напугаешь, — шикнула Венди ему на ухо, не переставая поглаживать. Её тело чувствовало близость мужа, и начало откликаться на неё. Тугой узел внутри живота расслаблялся, морщинки разглаживались, а сердце начинало стучать чаще, — ладно, иди уже, пока я тебя не съела, — легонько толкнула она его в спину, заставляя встать с кровати.

Мужчина только неопределённо хмыкнул и, взлохматив чёрные волосы дочери своими широкими ладонями, вышел из пещеры.

— Мам, а папа куда?

Эйрин сосредоточенно ковыряла землю под ногами, не отрывая взгляда от выхода.

— Скоро вернётся. Так, ну-ка иди сюда…

* * *

Стейн быстрым шагом прошёл к пещере и замедлился только перед самым входом — не хотел доставлять удовольствия этой старой ведьме. «Когда ты уже подохнешь, старшая из круга?» — снова и снова вертелось в его голове. Но Рогнеда помирать не собиралась, и это обстоятельство раздражало его день ото дня всё сильнее.

Он вошёл в небольшую пещеру. Посреди неё возвышался каменный алтарь, а по кругу — расположились семь углублений в стенах. Именно в них располагались жрицы, собираясь все вместе. Сейчас пещера была пуста, и только Рогнеда сидела прямо напротив входа — её ложе находилось выше, чем остальные. Не зря она была самой старой ведьмой в Регстейне.

— Пришёл всё-таки, — прокряхтела она, перебирая в пальцах бусины.

Стейн только кивнул в ответ. Вообще, по правилам подземелья, ему следовало бы поклониться ей, именно так он и делал первые два года жизни в Регстейне, когда восторженным пареньком готов был целовать ноги этой старой карге только за то, что она дозволила ему войти в это волшебное царство. На проверку царство оказалось обычным заброшенным подземельем, а королева ведьм — просто ведьмой, в самом что ни на есть обыденном понимании.

— Ну и чего уставился, недомерок? — старуха прищурила слезящиеся глаза и поманила его к себе узловатым пальцем. Её тонкие губы скривила усмешка.

— Я и так достаточно близко стою, — Стейн сложил руки на груди и бросил в её сторону упрямый взгляд, не сделав больше ни шага. Он прекрасно помнил, чем это всё закончилось в последний раз — ведьма, уверенная в своём превосходстве и авторитете, тянула к нему свои загребущие ручонки. «Подумать только, сколько молодых парнишек прошли через них, будучи не в силах отказать жрице», — разозлился он тогда.

— Моди, — произнесла она прозвище, которое он терпеть не мог с самого детства, — ты же знаешь, что Вендела одна из жриц, — намекнула она, не переставая кривить губы в усмешке.

— Не отстанете от меня, и одной жрицей у вас станет меньше, — отрезал Стейн.

Он до сих пор не мог понять, как так вышло. Первые дни в Регстейне ему казались чудесной сказкой. Венди познакомила его со своим народом, а ведь некоторые из ведьм никогда не бывали на поверхности, как они называли всё, что не относилось к подземелью. Он наблюдал, как Тира готовит свои отвары, а Вигдис обходит охранные рубежи. Смотрел, как Ильва собирает отряд для вылазки на поверхность, а Мэрит гадает на костях мёртвых животных. Подглядывал за алтарём, надеясь выяснить, откуда у ведьм их магия. Казалось, его приняли.

А потом он столкнулся с Рогнедой. Первое время эта старая грымза притворялась порядочной. Она высокомерно здоровалась с ним, если кто-то находился рядом, и не замечала его в другие моменты. Сказать по правде, его это полностью устраивало: видеть её презрительный взгляд, нацеленный прямо в сердце — не очень-то и хотелось. Наверное, он был бы счастлив, оставайся всё так, как было. Вот только однажды она застала его у источника — единственного места в Регстейне, где его жители могли искупаться и смыть с себя пот и грязь.

— Для чего я здесь? — Стейн устало привалился спиной к одной из стен пещеры. Его лицо, краснеющее от малейшего смущения, сейчас оставалось бесстрастным. Он не смущался, он не злился.

— Дай мне то, чего я желаю, — грузная жрица медленно выбиралась из своего ложа, — и можешь быть свободен, глупыш, — постаралась соблазнительно улыбнуться она. Но Стейн только брезгливо сморщился. Он не видел улыбки, он не испытывал уважения и страха. Всё, что сейчас бросалось ему в глаза — морщинистая кожа рук, покрытая старческими пятнами. Рук, которые жрица тянула к нему в требовательном молчании.

— Милая, милая Рогнеда, — мягко произнёс он, приблизившись к ней на несколько шагов. Ступни почти бесшумно ступали по влажной земле, оставляя после себя следы, — я буду счастлив… — он наклонился к женщине, почти касаясь её щеки, и, когда она в высокомерном ожидании прикрыла глаза, добавил, — когда ты исчезнешь с лица земли и перестанешь портить жизнь молоденьким мальчикам, — злобно прошептал он ей на ухо.