Я уныло вздыхаю и кладу телефон на диван. Уж лучше бы не смотрела цены — одно сплошное расстройство. А ноут, как ни крути, нужен — что мне, что тете. Она ведь тоже берет подработки на дом.

Как же не вовремя случилась эта поломка — просто закон притяжения какой-то! Одна беда тянет другую, та следующую, и в итоге я в полной заднице.

Ладно, тетя скоро вернется, мы обязательно что-нибудь придумаем вместе. Справимся, нам не впервой, главное, что мы есть друг у друга.

Я встаю и подхожу к шкафу, чтобы закрыть дверцы, и тут взгляд падает на среднюю полку, на альбом с фотографиями.

Как-то сразу вспоминаю, что внутри есть то, чему там теперь совершенно не место. Да-да, я с месяц назад специально попросила Назара распечатать некоторые кадры, чтобы остались на память.

Расстанься мы по-человечески, и не подумала бы избавляться от фоток, но такую память оставлять однозначно не хочу. Вытаскиваю все снимки, на которых есть он, и начинаю остервенело рвать их на кусочки.

— Вот тебе, вот! Скотина! Гад!

Блин, и почему этих кадров так много?

Успокаиваюсь только тогда, когда пол вокруг меня усыпан мелкими клочками. Ого, это что, все я сделала?

Молча пялюсь на остатки фотографий, и меня вдруг прошибает словно током.

Я медленно опускаюсь на пол, на колени, и закрываю лицо руками.

Господи, какая же я дура, просто клиническая.

— О-о-о! — не сдерживаясь, стону вслух.

Я-то избавилась от наших совместных кадров, но что насчет Назара? Что он сделает с теми фотографиями, которые остались у него?

В том числе с теми, на которых я практически полностью обнажена.

Алиса

— Что здесь происходит?

Тетя обводит изумленным взглядом пол, усыпанный остатками фотографий. Потом тем же удивленным взглядом награждает и сидящую на полу меня.

Я настолько увлеклась самобичеванием, что не услышала ее шагов.

— Лисеныш, что с тобой?

Она бросает на пол сумку и кидается ко мне, помогает подняться на ноги и с беспокойством смотрит на мое заплаканное лицо.

— Что это? — кивает на клочки, несколько секунд приглядывается, видимо, понимает, что это за фото, и вдруг выдает: — О!

И в одном этом звуке столько эмоций и сочувствия, что я снова ощущаю, как меня захлестывают эмоции.

— Моя девочка, иди сюда, — раскрывает объятия тетя и прижимает к себе крепко-крепко.

Мы стоим обнявшись целую вечность, и поначалу я хочу ей рассказать о фотках, которые есть у Назара, но все-таки не решаюсь — слишком стыдно. Ну как сообщить, что добровольно согласилась на такую фотосессию? Разве я не знала историй, когда такие кадры всплывали после расставания? Знала. Однако решила, что уж со мной этого точно не произойдет никогда, потому что Назар не такой.

Так и есть, он не такой. Он гораздо хуже. Мой личный кошмар — вот кто он.

— Все будет хорошо, — успокаивающе шепчет тетя и гладит меня по спине, и я благодарно впитываю ее поддержку и тепло.

Отстраняюсь только тогда, когда слышу, как достаточно громко урчит ее пустой желудок.

— Ой, ты же голодная, пойдем есть, — виновато произношу я. — И… спасибо.

— Я всегда за тебя, помни, — ободряюще улыбается тетя и кладет теплую ладонь мне на плечо. — Пойду помою руки и переоденусь, а ты пока включи чайник, ладно?

Через десять минут на столе уже стоят две тарелки с овощным рагу и куриной котлетой, и я присаживаюсь на свое место.

Тетя заходит и достает из пакета белую коробку, перевязанную лентой:

— Я тут «Наполеон» прикупила, побаловать тебя вкусненьким.

— Мы лопнем, — хихикаю я, замечаю недоумение тети и поясняю: — Лена приходила, тоже принесла торт.

— Ну, много не мало, — философски изрекает тетя и садится за стол. — Алис, я тут вот что подумала: раз уж с основной работой не ладится, возьму пока подработки на дом.

Она отправляет в рот ложку рагу и довольно покачивает головой:

— М-м-м, какая вкуснятина. Ну а что, наберу несколько ИП и мелких фирм, как уже когда-то делала. Выход? Выход. Так что не переживай, мы справимся.

— Угу, я тоже планировала поискать работу дистанционно, — мнусь я. И вроде не хочется быть плохим вестником, но куда деваться. — Есть одна маленькая загвоздка: ноут навернулся.

Глаза тети увеличиваются в размере, она даже жевать перестает.

— Э-э-э…

Да я сама в шоке, что уж.

Пожалуй, впервые за долгое время тетя не находится с ответом. Пора признать: дело швах, видимо, у нее с финансами тоже совсем туго, и она лишь хорохорилась передо мной до этого.

Думай, Алиса, тебе ведь голова нужна не только для того, чтобы в нее есть?

В конце концов, пойду промоутером куда-нибудь или курьером.

— Вот еще, — хмыкает тетя, и я понимаю, что сказала это вслух. — Мало ли, может, тебе вредно много стоять?

— Ну теть, я ведь не больная какая-нибудь, в самом-то деле.

— Да, — в итоге кивает она, — ты права, прости. Просто твоя мама почти всю беременность пролежала из-за гипертонуса, ее даже в больницу клали.

— Ого, я не знала, — поднимаю брови я.

— Так незачем было рассказывать, — пожимает плечами тетя.

Я киваю, делаю глоток чая и вдруг цепенею. Медленно опускаю кружку и чувствую, как страх сжимает сердце своими когтистыми лапами.

Что, если у меня будет так же? Этого мне только не хватало — проваляться всю беременность в постели. У мамы был муж, родители, сестра и даже бабушка с дедушкой, а мы с тетей совсем одни.

Похоже, тетя думает о том же, потому что в секунду мрачнеет и отводит взгляд.

— Теть… — с надрывом тяну я.

— Отставить панику, — хлопает тетя ладонью по столу. — В конце концов, мы что-нибудь придумаем. В мире много хороших и отзывчивых людей

«В мире много хороших и отзывчивых людей. Хороших и отзывчивых…» — пластинкой крутится в голове, и меня озаряет.

— Точно! — ору я, вскакиваю с места и несусь в зал.

Достаю из шкафа белую летнюю сумку и вываливаю все содержимое на диван.

Так вот ты где, потерянная пудра. А еще пятьсот рублей, что приятно в текущей ситуации, и билет в кино, куда мы ходили с Назаром.

Но того, что ищу, не нахожу.

— Где же ты?

В ход идет вторая сумка, голубая, однако там тоже пусто.

— Что ты ищешь? — вопрошает тетя, облокачиваясь о дверной проем.

— Кое-что очень важное, — поднимаю палец я и продолжаю поиски.