Часов около шести, словно сговорившись, мы с Леду одновременно подъехали к офису. Мишель вылез из машины и устало улыбнулся. Мы еще не виделись с ним сегодня. Целый день он мотался по нашим магазинчикам, проверяя отпускные цены и, выборочно, кассу.

— Может, пообедаем за углом? — предложила я.

— Только давай сначала в контору, у меня для тебя сюрприз.

— Я вчера целый день провел без тебя и чувствовал себя ужасно виноватым, — признался Мишель. — Я все время поглядывал в окно, мне почему-то казалось, что ты вот-вот появишься. Смотрю, выставочный зал напротив, какие-то люди выходят. А мне так без тебя тошно, дай, думаю, схожу, все-таки развеюсь. Сказал секретарше, что обедать пошел, а сам — прямо туда. И так мне вся эта живопись понравилась. Я еще подумал, живем в Париже, а за своим бизнесом света белого не видим…

Как же, не видишь ты света, подумала я, а кто по операм да по концертам шляется? Кто у нас утонченный эстет из Оверни?

— А люди картины пишут, другие — на них любуются, — рассуждал Мишель. — Я взял, да и купил две штуки. Самые большие. Одну — домой, ты же знаешь, у нас с Жаки скоро десятилетие свадьбы, а вторую — нам с тобой в офис.

— Что же ты мне вчера не сказал?

— Понимаешь, я, как только купил, не вытерпел и тут же позвонил тебе. А ты не сняла трубку. Я еще больше занервничал: вдруг с тобой что-то случилось? Хотел даже ехать к тебе домой, но потом ты подошла к телефону и сказала, что спала.

— Я действительно спала.

— Хорошо, имеешь право. Просто я решил сделать тебе сюрприз и едва сдерживался, чтобы не сказать, когда ты мне сто раз перезванивала. Мне показалось, что у тебя что-то не так.

— Ты и прислал мне пиццу.

— Я так рад, что ошибся, что у тебя все хорошо! — Он полез в стенной шкаф. — Выбери сама, какую хочешь.

Он вытащил из шкафа и поставил на пол возле стола «Медведок на корабле» и «Медведок в замке». Я подняла глаза к окну и только сейчас осознала, что афиша у выставочного зала — пустая. А Мишель торопливо докладывал:

— Совсем дешево купил! Смотри, какие красивые! Я же знаю, ты искусство тоже любишь. И художник такой славный парень оказался. Выставка через два дня закроется, а он ничего не продал, даже домой в Бельгию ехать не на что, а еще картины везти. Мне так жалко его стало, я его спросил: «Сколько?» Он говорит: «Шесть».

Арнульф курил на перроне возле вагона. Марта издалека увидела его белобрысую голову, возвышающуюся над остальной публикой, а потом уже и долговязую фигуру. Он был один.

— Арни! — Марта замахала рукой.

— Марта! — Он в два прыжка оказался рядом. — Она не пришла…

— Подожди! Придет! Еще полчаса до отхода поезда. Картины в багаже?

— В багаже. Она не придет! Я уверен…

— Арни, как ты можешь быть уверен? — Марта полезла в сумочку за сигаретами. — Из-за чего ей не прийти?

— Из-за работы.

— Ну, я не думаю, что шеф ее не отпустил. Просто она вполне могла задержаться.

— Не в том дело, Марта! Она не бросит бизнес ради какой-то поездки!

— Глупости. Работа, бизнес! Громкие слова. Если бы у всех было на что жить, никто не работал бы. Поверь мне.

— Но ты же работаешь? Ты же пишешь свои романы?

— Не сравнивай, Арни. Да, я работаю, пишу, но потому что мне это нравится. Если бы я не испытывала в этом потребности, как другие люди, я ничего не делала бы. Жюль зарабатывает более чем достаточно. Понимаешь, я получаю от этого кайф, как и ты от своей живописи. Но я в жизни не поверю, чтобы нормальный человек мог получать кайф оттого, что целыми днями торчит в конторе! Тем более женщина.

— Марта, но ведь ты же ничего не знаешь!

— А что тут знать? Если бы все получали от работы кайф, никто не заводил бы служебных романов. Иначе тоска смертная! Хоть в конторе, хоть в больнице, хоть за прилавком, да хоть где ради денег проторчать полжизни!

— Ты меня не слушаешь, Марта! Ирен не торчит в конторе, она там хозяйка. Понимаешь, Ирен — хозяйка фирмы! Я только сегодня это понял!

Марта молча прикурила новую сигарету и протянула пачку Арни. В общем-то, логично, подумала она, как это я сразу не сообразила. Иметь квартиру в таком дорогом доме, как наш, какой-нибудь курьерше не по карману. Взять хоть безумную мадам Накорню, генеральскую вдовушку, все ее прежние мужья — не простые смертные: адвокат, владелец пароходной компании, депутат парламента…

— Но кто же тогда твой чудо-покупатель? Ты же сам говорил, что он ее шеф?

— Он ее компаньон.

— Ты опять встречался с ним? Он хотел еще что-то купить? Или это она тебе сама сказала? Когда? Ты мне не говорил!

— Этой ночью. Я ей не поверил, решил, что шутит. А с тобой мы сегодня еще не виделись.

— А теперь ты решил поверить, раз она не пришла?

Небось на содержании у своего мелкотравчатого патрона, наконец-то поняла Марта, вот и боится уезжать, чтобы не потерять богатого благодетеля. А он-то наверняка женат и ночует дома. Но зачем огорчать Арни?

— Вот увидишь, прибежит в последнюю минуту! — ободрила она приунывшего влюбленного.

— Я и взял картинки, — развел руками Мишель, — ты не сердись, мы теперь уже можем себе это позволить, теперь на нашем обороте двенадцать тысяч практически не скажутся!

И тут я, как последняя дура, разревелась. В голос! И, естественно, выложила все до последнего словечка. И сны про Ганну тоже, а ведь о ней Арни так и не узнал, потому что… Я не могла объяснить этого Мишелю, пока не рассказала ему жестокую сказку про девушку и волка. Леду слушал как завороженный.

— Видишь, Рири, я все-таки оказался прав, поставив на «Красную Шапочку». Такой фольклорный вариант для взрослых, уверен, что долгими зимними вечерами его рассказывали с более пикантными подробностями. — Он подмигнул и взглянул на часы. — До поезда еще вагон времени. Перекусим, заскочишь домой, и я съезжу с тобой на вокзал.

— Ты тоже думаешь, лучше вернуть ему и билет, и деньги? — всхлипнула я.

— Зачем? Отправляйся в Милан. Твой Арни, конечно, не ангел, но, уверяю, он тебя не съест. А я уж как-нибудь недельку-то выдержу один. Я вчера целый день практиковался.

— Ты серьезно?

— Вполне.

— А потом что меня ждет? Ты подумал? Становиться бесплатной натурщицей и мадам Кохенеринг в придачу?

— В Бельгии женщины не меняют фамилий… — попытался остановить меня Леду, но безуспешно.

— Бросать с таким трудом развернувшийся бизнес? Сеть магазинов, запатентованные лекала, пора думать о фирменной символике! Столько лет к этому шли, ты забыл, как мы начинали? А теперь фирма! И ты хочешь, чтобы я все бросила? Ради чего? Ну, ну, скажи! Ради чего?