- Вначале я решил, что Яромир тронулся умом: он нес какой-то бред. При расспросах я чуть не выдал ему все, потом решил – свожу его в баньку. Пусть успокоится, а потом уж буду выпытывать.

- Свежий шрам и нет родимого пятна? – выдала я.

- Какого пятна? – не понял король, а я отчаянно покраснела. – У Яромира вот здесь в боку дыра от кинжала, кинулся на него один из засады, не успел наш Ярек увернуться. Иванка его лечила.

- Да, – вспомнила я, – был прокол, а Ярек отшучивался – царапина, деревянной саблей укололся.

– Так вот у этого прокола не было. Да и сам это Яромир по разговору, шуткам, мне кого-то напоминал, словно я его знаю, но вспомнить не могу. И только письмо от вас, княгиня, все расставило на места.

- Нам нужен настоящий Яромир, – умоляюще посмотрела я на короля, – только он может остановить этого Матея, никто не поверит нам, даже вам, государь.

Ну, ведь это же понятно, надо отправить за настоящим Яромиром, все увидят его и двойника, и обман будет раскрыт.

- Нет, мы не можем сейчас послать за Яромиром, – ошарашил король.

- Но, как же. Ведь этот сукин сын подбивает на бунт, он позорит Ярека!

Чего Каменец медлит, разве он не понимает всей серьезности ситуации?

- Как мне лучше поступить? – обратился король к знахарке.

Боже, он сам не знает, что делать! Мудрый Кароль Каменецкий в растерянности и, как и я, приехал к теще за советом. Что мы будем делать? Опять стала подкрадываться паника, еще немного, и она накроет мощной волной.  

- Пошли ее к мужу, – спокойным тоном заявила Иванка, – она найдет его, я в этом уверена, и все передаст, а он пусть сам решает, как лучше поступить.

- Как она его найдет? – раздраженно бросил Каменец. – Их загнали на север в болота. За полгода могло произойти все, что угодно…

- Он жив, – перебила его знахарка.

Она говорила это с такой уверенностью, что я опять воспряла духом.

- Я не могу послать девчонку на смерть. Пусть едет за Ладу, а я отправлю Юрася, – король поднялся из-за стола.

- Дойдет только она, – упрямо настаивала Иванка, потирая тонкие пальцы, – и не бойся за нее, княгиня Ковальская не из нашего мира, – при этом Иванка мне хищно улыбнулась.

- Да, я действительно не из вашего мира, я из-за Лады, – обиделась я. – Там умеют ценить дружбу и любовь.

- Вот и докажи это, – прищурилась Иванка, – в Княженце тебе дадут корабль. И поспешай, не за горами распутица и ледостав. Зима там приходит рано.

Знахарка подняла свой кубок в знак принятого решения, мы с королем взяли свои. Наверно, это было очень странное зрелище: веселая деревенская баба в цветастом платке, суровый красавец мужчина в черном дорожном жупане и молоденькая пани в запыленном платье с лихорадочно горящими глазами. Нелепая троица.

- Что ж, пусть будет так… – начал говорить король, но его прервали.

В комнату влетел воин из замковой охраны:

- Государь, там пан Ковальский с большим отрядом, говорит – за женой приехал.

Кубок с вином выпал из моих рук, выплескиваясь на платье.

Как он мог так быстро меня догнать? Сколько коней он загнал в погоне?

- Ну, чего всполошилась? – подмигнула Иванка

Вообще, казалось, что вся ситуация, для нас с королем видевшаяся смертельно опасной, ее всего лишь забавляла.

- Хочешь еще раз увидеть нового Яромира?

- Нет, мне нужен только мой, – я с сожалением посмотрела на испачканный вином подол.

- Тогда пойдем, я дам тебе переодеться.

- У него большой отряд, они могут осадить крепость, – забеспокоилась я, оглядываясь на короля.

- У него нет пока сил со мной тягаться, – усмехнулся Каменец, – эй, Юрась, наши где?

- В лесу стоят, – отозвались из-за двери.

- Труби, пусть подходят. Гостей незваных встретить надо. Ладов спрячьте, чтоб в глаза не бросались. В замок впустить только пана Ковальского.

Теперь лицо короля излучало уверенность, он умело спрятал от подданных все сомнения. А Иванка уже тащила меня по узкому коридору.

В маленькой комнатке пахло сеном, на стенах, на балках потолка, всюду были развешаны пучки душистых трав. Камин весело трещал дровами, создавая уют. Стол, грубо сколоченная кровать, циновка, небрежно брошенная на пол – хозяйка явно чуралась роскоши.

Знахарка закопалась в большом сундуке.

- Вот, вещи внучки, надевай, – передо мной появились: понева, расшитая рубаха и самое приятное – душегреечка на заячьем меху. – И в Лесоградье только так ходи, крульское не одевай. Многого вспомнить не можешь, так?

- Так, – легко согласилась я, быстро переоблачаясь.

- Вспомнишь, не тревожься, когда надо будет, тогда и вспомнишь, значит, пока тебе того не надобно.

- Да как же не надобно? – не смогла я сдержать возмущения. – Как же не надобно, – повторила я уже спокойней, – если я не помню – любит меня муж или нет?

- А чувствуешь как?

- Да какая разница, что я там чувствую, если все обратное твердят, – ну, вот сама перед Иванкой душу вывернула, а теперь сержусь.

- Ладно, пойдем послушаем, как зятек гостя принимать будет. Пойдем, пойдем, не увидят нас, не бойся, – поманила она меня.

И мы побрели, крадучись, на цыпочках, обратно к приемной зале. Ладская одежда грела не только тело, но и душу. А ведь я тосковала по дому, только гнала от себя накатывающую грусть. С Яреком мы ездили в Калинки через несколько месяцев после свадьбы. Как же нам там было хорошо! Как тепло там встречали хозяйку и ее мужа. Если бы не было этих крульских владений, если бы мой любимый был обычным шляхтичем, а не князем, мы могли бы жить в Калинках все время, Ярек легко бы подстроился под наш быт, он, вообще, очень легко сходится с людьми… и не было бы никакой Моники. Если бы да кабы.

А после пропажи Яромира свекор запретил мне выезжать из Ковалей, видно, боялся, что я не вернусь. Глупо, но он умел быть настырным. Управляющие приезжали ко мне сами, привозили оброк, подарки и новости. Несколько раз по моей просьбе за Ладу мотался Олесь. И теперь так близко до дома, надо только отвязаться от самозванца.

Иванка привела меня к маленькому слуховому окошечку. Ухо сразу уловило знакомый тембр голоса:

- Кароль, она помешалась, у нее провалы в памяти, видения. Я пытался приглядывать за ней, но умер отец, я закружился, а Янина перерезала горло моему шляхтичу, приставленному беречь ее, и скрылась с этим полоумным Богданом. Я боюсь, она навредит себе.

- Я сочувствую, Ярек, твоему горю, – услышала слегка насмешливый голос Каменца, – но чем в поиске твоей жены может помочь бабка моей жены?