– У тебя был шанс возвыситься, юноша, – почти с сожалением проговорил князь-герцог. – Но ты его упустил.

Он вскинул руку, пальцы резко удлинились, разрывая перчатки и обращаясь в щупальца. Гундольф вскинул руки, пытаясь закрыться, но щупальца, легко обогнув незначительное препятствие в виде закованной в сталь плоти, впились в его виски.

Спустя несколько бесконечно долгих секунд рыцарь обмяк.

Левиафан некоторое время осмысливал вытянутую у юноши информацию, затем позвал дворецкого.

– Да, мой Повелитель?

– Найди мне Маар-си.

– Что делать с этим, Повелитель? – дворецкий кивнул на тело фон Кильге.

– Брось в подвал. Он мне еще понадобится.

– Слушаюсь, Повелитель.

Гундольф очнулся от холода. Он всегда подозревал, что лежать на ледяном каменном полу со связанными за спиной руками крайне неудобно, но только сейчас понял, насколько.

Рыцарь заставил себя сосредоточиться на собственном теле, усилием воли погнал кровь по венам быстрее, пытаясь согреться. Когда ему это удалось, баронет осторожно пошевелил связанными запястьями, пытаясь ослабить веревку. Но связывали Гундольфа, когда он был без сознания, и теперь выбраться из пут было практически невозможно.

За тяжелой дверью, запирающей его камеру, послышались шаги. Вскинув голову, рыцарь прислушался. Тяжелую поступь Левиафана он узнал сразу, но спутник демона, передвигающийся почти бесшумно, ему известен не был.

Гундольф вновь дернулся, пытаясь освободиться. Эффекта не было. А в давно не смазываемой замочной скважине уже скрежетал ключ. Баронет затих, притворяясь, что еще не пришел в себя.

– Вот он, – раздался голос демона.

– Я вижу, Повелитель, – отозвался второй. Гундольфу очень не понравились интонации, с которыми он произнес «повелитель». Если в голосе дворецкого не звучало ничего, кроме рабской подобострастности, умело скрываемой за кружевами безукоризненной вежливости, то этот человек, преклоняясь перед своим Повелителем, сохранил самоуважение и уверенность в себе. Да и Левиафан обращался к нему не как к своему рабу, а как к ближайшему соратнику, хоть и находящемуся на ступень ниже по иерархической лестнице, но оттого не менее уважаемому.

Демон перевернул Гундольфа на спину. Его спутник подошел ближе и присел на корточки рядом с рыцарем. Молодой человек впервые в жизни возблагодарил Пресветлого Магнуса за длинные, пушистые ресницы, из-за которых его жутко дразнили в детстве. Сквозь них можно было незаметно наблюдать за происходящим.

Над Гундольфом склонился невысокий, как и сам рыцарь, человек с короткими черными волосами, смуглой кожей и умными карими глазами на некрасивом лице. Уроженец Париаса. На вид человеку можно было смело дать от двадцати пяти до сорока лет.

– Грифон… Повелитель, в этом мире многое изменилось с тех пор, как ты был здесь. Почему ты не спросил у меня о Грифонах? Их, особенно вот таких молодых рыцарей, почти невозможно купить. Вот если бы ты сыграл на его честолюбии…

– Я уже понял. Ничего, Маар-си, думаю, ты вполне сможешь занять его место.

– Конечно. Достаточно интересный материал.

– Согласен. Можешь приступать.

Карие глаза впились в Гундольфа. Сквозь ресницы юноша с ужасом увидел, как лицо Маар-си медленно оплывает, словно лицо восковой статуи, к которому поднесли пламя факела. Несколько секунд – и на гладкой, лишенной черт коже начало вновь появляться лицо.

Рыцарь, затаив дыхание от ужаса, смотрел на длинноватый нос, красивые, хоть и резкие черты, серые глаза, шрам над бровью справа… Он часто видел это лицо в зеркале.

Полностью скопировав внешность Гундольфа, Маар-си поднялся. До боли знакомым жестом отбросил за спину прядь длинных каштановых волос, размял пальцы.

– Мне понадобятся доспехи, сделанные как грифоньи.

– Возьми эти, – Левиафан кивнул на латы молодого человека.

– Не могу. На них наложена особая магия, а я не настолько безумен, чтобы имитировать Посвящение себя в рыцари Грифона, а потом пытаться обмануть этим доспехи. Этот парень – мелкая сошка, он практически не подвергается проверкам, и я предпочту ходить в фальшивых грифоньих латах, чем рисковать жизнью, влезая в настоящие.

– Хорошо, доспехи будут к вечеру.

– И меч.

– И меч. Повернись ко мне.

Пальцы демона вновь обратились в щупальцы, прижавшиеся к вискам париасца. Тот морщился, но терпел. Гундольф, не удержавшись, восхитился его выдержкой – он помнил, как это больно.

– Все, – сказал Левиафан, возвращая пальцам обычный вид и натягивая перчатку. Новую, прежняя порвалась, совершенно некстати отметил рыцарь.

– Неплохо, – заметил Маар-си, пальцами массируя виски. – Забавная у паренька была жизнь. Зря, Повелитель, ты не поговорил о нем со мной. Ты бы только выиграл, если бы привлек этого рыцаря на свою сторону.

– Даже я иногда совершаю ошибки, Маар-си. И я не хочу, чтобы ты и далее напоминал мне об этом досадном недоразумении. – В голосе демона слышалось недовольство. Кого другого он бы уже на части разорвал, подумал юноша.

– Прошу прощения, Повелитель, – поклонился париасец.

– Прощаю. Пойдем.

Скрипнув, закрылась дверь. Гундольф вновь остался один.

Он понимал – надо срочно бежать. Немедленно бежать, предупредить Орден, предупредить графа де ла Мара о демоне, или будет слишком поздно. Но как бежать?

Рыцарь прислушался к себе. И с удивлением понял, что его не отрезали от магии. Неужели Левиафан не понял, что он – маг? Хотя… Если верить словам Маар-си, демон мало что знал о том, во что превратился этот мир с тех пор, когда он был здесь. Судя по всему, это было даже раньше основания Империи.

Так, доступ к магии у меня есть, размышлял Гундольф. Но что с того? На боевых заклинаниях мне не вырваться, от меча, который даже не отобрали, толку мало, что делать? Только если…

Идея, посетившая рыцаря, была безумна. Но это был единственный шанс.

Задача, которую поставил перед собой юноша, была не по силам большинству магов. Он должен был вспомнить заклинание седьмого круга, которое видел один раз в жизни, и воспроизвести его, не пользуясь при этом пассами. И все это притом, что самому Гундольфу был доступен лишь третий круг заклинаний.

Безумие, чреватое гибелью.

Но выбора не было.

Сперва он тщательно восстановил перед глазами разворот из книги, в которой было записано заклинание перемещения, вспомнил каждую руну и каждый символ. Оставалось надеяться, что вспомнил он все правильно. Затем пробежал строки глазами, преобразуя пассы в мыслеформы. Немного подумал – и преобразовал в мыслеформу все заклятие.

Выстроив перед мысленным взором структуру заклинания, Гундольф собрал всю свою Силу и рывком, как пловец, прыгающий в ледяную воду, напитал этой Силой контуры мыслеформы.