Мари воочию лицезрела полотна, которые раньше видела лишь на иллюстрациях в книгах об искусстве. Девушка, не смея дышать, как завороженная переходила от одного полотна к другому и всеми силами пыталась вобрать, запомнить, сохранить тот яркий фонтан чувств, которые при этом испытывала.

  В общем, когда пришло время уезжать, и гостья, и её радушные хозяева, испытали одинаковый букет ощущений: радость от такого приятного знакомства и светлую грусть, что придётся расстаться…

***                                                                                                                                                                                                                                                           

  Лорд Уильям сам отвез их с Малколмом в школу и ещё долго прощался на пороге, тепло пожимая девушке руку и приглашая ещё «как-нибудь посетить их скромное жилище»… 

  Мальчик давно уже убежал в свою спальню, машина его отца уже давно скрылась в подступивших сумерках, а девушка всё стояла и стояла на пороге, не смея разорвать почти физическое ощущение этого волшебного дня… 

- Я вижу, званый ужин на сутки затянулся? – вдруг ехидно раздалось у неё за спиной. 

- Да, - равнодушно согласилась Мари, - меня также накормили завтраком, обедом, и, ещё раз ужином. У сэра Уильяма в доме много еды… 

  Профессор Грэг ничего не ответил на этот выпад, а просто шагнул к девушке, взял её дорожную сумку и молча пошёл к лестнице…

***                                                                                                                                                                                                                                                                       

  Войдя в квартиру и, поставив сумку на пол, профессор замялся на входе. Мари сразу же прошла в гостиную и, повернувшись лицом к замершему Грэгу, стала уже там раздеваться: сначала оттянула «пальцы» и медленно, одна за другой, стянула кожаные перчатки, потом задумчиво по очереди начала расстёгивать круглые большие пуговицы шубки. Она, как будто пребывала в прострации, не замечая замершего в дверях мужчину… 

  Алекс, нервно сглатывая, неотрывно следил за ловкими пальцами девушки. Покончив с пуговицами, Мари пристально всмотрелась в стеклянные глаза профессора, вопросительно приподняла одну бровь и на мгновенье замерла. Грэг перестал дышать. 

  Девушка отвернулась от застывшего профессора, совсем обыденно скинула шубку и опустила её на одно из кресел, присев во второе, потянулась к шнуровке ботинок. 

- Уходи, Грэг, - не глядя на мужчину, устало бросила она, - поздно… 

  Словно очнувшись, Алекс, как пьяный, прошёл вперёд, и, буквально рухнув на колени, протянул руки и стал сам расшнуровывать ботинки Мари. Девушка откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она, действительно, очень устала…

- Мари, - прошептал Алекс, нежно сжимая ладонями её ступни. 

- Алекс, прошу тебя, - мёртвым без эмоций голосом повторила она, - я не хочу тебя больше видеть… 

  Мужчина сначала замер, а потом медленно встал и тихо скрылся за дверью… 

  Со времени приезда от Тэккереев прошло три дня. Там, ночью, ворочаясь с боку на бок в слишком просторной чужой спальне, Мари имела возможность подумать. Она раз за разом прокручивала в голове все события и поняла одно: как хорошо, что до её отъезда остался всего лишь месяц!.. 

  Каким бы привлекательным ей ни виделся Грэг, он ей абсолютно чужой. Посторонний человек, которому Мари приписала какие-то чуждые ему качества, наделила несуществующими чувствами и бесповоротно влюбилась в слепленный ею же образ. 

  А она для него – лишь обычный проходной вариант. Под руку подвернулась, была не против… почему бы и нет? Попробовал, и дальше пошёл… Дегустатор. Так унизительно и обидно! 

  Девушка снова и снова вспоминала сцену в клубе. На ту блондинку Грэг смотрел точно так же, как и на неё, Мари. Та же полу-кривая ироничная улыбка, та же вальяжная небрежность в жестах – как у кота, который поймал глупую мышку и собирается плотно перекусить: некуда торопиться, нечего бояться. Обед никуда не денется…                           

А все эти её, Мари, игры и ухищрения чтобы, якобы его заинтересовать – просто какие-то детские потуги: мышка пыжится, пищит, думает кота впечатлить и растрогать. А тот, в лучшем случае, посмеётся над дурой… если, вообще, что-то заметит… 

***                                                                                                                                                                                                                                              

  «Ну, допустим, с сэром Уильямом у них ничего не было, - размышлял Алекс, шагая в среду вечером длинным гулким коридором к себе в квартиру, - Конечно, сложно представить, что эта помпезная глыба льда вдруг растаяла у ног простой училки…

  С другой стороны, что это ещё мне тут за трепетные прощания на пороге? И ведь даже не постеснялся, гад, ни рядом стоящего сына, ни меня, откровенно пялящегося на их эти нежные пожимания ручек и заглядывания в глаза…». 

  Профессор Грэг пытался рассуждать логично, отбросив эмоции и субъективное, но, как ему казалось, вполне оправданное возмущение. 

  Её пригласили знакомиться с женой и матерью – это раз. Значит, никаких поползновений со стороны супруга быть не может, так? Или может? Когда всё время рядом вертятся твои дамы, плюс, ещё и ребёнок… Нет, точно не может! Хотя… есть же ещё и ночь… Чёрт! 

  Алекс терпеть не мог размытости и неопределённости. Всё всегда должно быть чётко: да – да, нет – нет. А тут… поди угадай, что было, чего не было, если всё так зыбко и неоднозначно… 

  Так, стоп! До этой поездки они виделись всего лишь раз! Две минуты наедине в кабинете Коллинза. И Мари вполне чётко расписала, чего там не случилось точно. Да! Я – просто мнительный дурак!... Тогда почему после одного короткого разговора с главой рода всё семейство Тэккереев вдруг возжелало знакомиться? 

  Особенно, если учесть, какой сам по себе человек сэр Уильям… Непробиваемый сноб, который со всеми «смердами» разговаривает через губу. Если, вообще, снисходит до разговоров… Да и супруга – точная копия. Видел я её несколько раз, когда привозили ребёнка… Мороженая рыба с каменным лицом и мёртвым взглядом… 

  Но ведь, всё стало совсем плохо именно после этой поездки! Уезжала живая общительная Мари, а вернулась равнодушная чужая леди с потухшим взглядом… 

  Раньше было всё так прекрасно! Они ссорились, орали друг на друга (хорошо, только я орал…), изводили один другого своими придирками и невыносимо возбуждающими  девчоночьими тряпочками… и чулками… и туфельками… и искрящимися смешливыми глазами… и пухлыми губками… и этой чёртовой дурацкой шубой!!! 

  Ну, допустим, да, в клубе неловко получилось… Но ведь ничего же не было!!! После этого её номера с шубкой и того, что она так быстро ушла… как будто, кто-то ручку повернул: оп! И переключил с режима: «моя девочка» на «посторонняя мисс»…