– Списочек, однако, – коснулся её щеки, скользнул пальцами к затылку. – А что взамен?

– Баш на баш, Назар Андреевич.

– Справедливо, – и наконец накрыл её губы своими.

Конечно же, она не стала сопротивляться, не смогла. Кольский умело влез в душу, освоился там и теперь командует.

– Подожди, Назар, – уперлась она в твёрдую грудь. – Остановись.

– Что опять? – он уже распланировал, как сейчас уложит хулиганку на стол или поставит у подоконника, а лучше и там, и там по очереди.

– Я сначала хочу развестись, а уже потом пускаться во все тяжкие.

– Смысл? Что этот развод изменит? Тем более что с совестью ты договариваться умеешь, уже два раза договаривалась, – глаза его в этот момент опасно потемнели. – Ты меня намеренно изводишь? Ибо только желанием выкрутить мне яйца я могу объяснить твое поведение.

– Ты неисправим, – и попыталась отойти, да не тут-то было.

– О, нет, дорогуша, никуда ты не уйдешь, гордо задрав нос. Ты объяснишься, какого хрена устраиваешь свои спектакли. Мне не семнадцать лет, чтобы я рвал на себе волосы из-за девичьих обидок.

– Ладно, – и таки задрала нос. – Скажу как есть.

– Да уж окажи любезность.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. То ли просто поразвлечься, поупиваться своей властью, потешить самолюбие, то ли я тебе действительно нравлюсь. Мне хватило жизни с мужем-тираном, чтобы осознать, насколько это не весло и не круто, когда мужчина пользуется своей силой и превосходством. Повторения не хочу. А ты… ты словно играешься со мной, веселишься. Вот, сказала. Теперь твой выход, Кольский. Подтверди или опровергни.

– Не приказывай мне, – грустно усмехнулся он. Смелая она, что ж… надо отвечать. – Я хочу попробовать ещё раз. Как ты уже знаешь, первый у меня не удался. Но есть одна неувязочка, один нюанс, который может поставить под удар все мои желания и намерения.

– Дети?

– Они самые. И да, сейчас мы заглянем слишком далеко, но лучше уж расставить все точки над «и» сразу, чтобы потом никому не было обидно. У меня детей не может быть – это первое. Второе – чужих я не рассматриваю. Думал однажды, даже в детдом ездил, но понял, что нет, не мой вариант. А ты мечтаешь о трёх, если я правильно услышал. Так?

В ответ Саша молча кивнула. В конце концов, она тоже не девочка и хотела бы родить малыша до тридцати, а это значит, осталось всего-то пять лет. А тут не то что через пять, тут получается, вообще никогда…

– Думаю, на сегодня достаточно чистосердечных признаний, – заметил он её растерянность. – Как считаешь?

– Согласна.

– В таком случае, – он с тоской посмотрел на стол, затем на подоконник: – Идём, попробуем поспать под одним одеялом. А если ты не сожрёшь меня до утра, я даю слово, что куплю тебе самую лучший сыр-косичку, какой только есть.

– Больно нужно мне тебя жрать, ты вообще несъедобный. Мухомор противный.

– Зато вредители обходят стороной. На съедобные вон посмотришь, все поеденные, помятые, а мухоморы живут себе до старости и глаз радуют.

– А я их всегда топтала.

– Садистка ты, Горцева. Чему только детей учишь.

В кровать они буквально упали. У Саши даже сил не хватило оценить роскошь хозяйского ложа, которое было просто огромным, человек на шесть точно. Но несмотря на просторы, спали двое нос к носу. Назар держал смутьянку при себе до самого утра и впервые за долгое время чувствовал покой. Эта женщина как умело разжигает в нём гнев, так и гасит, управляя его эмоциями с невероятной лёгкостью. Притрутся ли они со временем или нет? Если, конечно, у них будет это самое время, и если Саша не уйдёт, когда устанет ждать того, что никогда не произойдёт.

Утро началось со звонков сотового. В шесть Кольскому позвонили с завода и сообщали о пройденной ночи без происшествий, потом в семь позвонили с фермы, доложили о чудесной новости – новых коров удачно осеменили.

– Как ты здесь спишь вообще? – Саша окинула сонным взором необъятную кровать. – Не теряешься по ночам?

– Главное, не спать одному, – усмехнулся он.

– И со многими ты здесь спал? – конечно, не её это дело, с кем он и как спал, но любопытство взыграло.

– Не считал, знаешь ли. Как твоя спина?

– Лучше. Гораздо лучше, – и уткнулась в подушку. – Можно я здесь ещё побуду?

– Нет! – поднялся он.

– Отлично, – она уже собралась уйти, как Назар продолжил.

– Не спеши обижаться, я не договорил. Мы сейчас соберёмся, позавтракаем и отправимся на экскурсию. Ты же сыр хотела. Да и потом, раз я с тобой сплю, то просто обязан теперь показать свои владения.

– А это как-то связано?

– Ещё бы. В моей неутомимости и гиперсексуальности ты уже убедилась, пришло время оценить мою многозадачность и перспективность.

– Что? Даже мусорный завод покажешь?

– Первым делом. Мусор вообще всему голова, – вдруг он снял с себя трусы.

– Прости, а это для чего?

– Для того, – Назар медленно направился к ней, демонстративно покачивая бедрами, отчего покачивалось и всё остальное. – Чтобы взять тебя за руку, – протянул Саше ладонь, – и сопроводить в душ для совместных водных процедур.

– Мы ведь будем просто мыться?

– Ничего не могу обещать, – и потянул Сашу на себя.

Едва они переступили порожек просторной душевой кабины, как девушка сейчас же оказалась прижата грудью к прохладному кафелю.

– Ты себе не представляешь, как я тебя хочу, – прошептал ей на ухо. – Каждый день, каждую минуту. А ты? – он схватил её за бёдра так, что Саша вздрогнула.

– Проверь и узнаешь, – она слегка развела ноги. Да, она тоже хочет, если бы ещё не страх попасть в любовную ловушку, то давно бы перестала себя сдерживать.

Пальцы мужчины в ту же секунду скользнули вниз. Ощутив её возбуждение, Назар потерял голову. Он давно не мальчик, в интиме всегда был раскован и открыт для экспериментов, попробовал многое, однако тут с ней происходит что-то совершенно другое, не новое, нет – другое. Нечто настоящее, важное, ибо каждая пережитая эмоция оставляет след, впитывается в мозг, смакуется, а главное, не наступает насыщения, хочется ещё и ещё.

– Проверил, – он начал касаться губами её шеи. – Узнал, мне понравилось, – и вошел в горячее тело.

– Только не останавливайся.

– Как пожелаешь.

Обоим понадобилось совсем мало времени, чтобы окунуться в то нереальное состояние, когда земля уходит из-под ног, когда время останавливается, когда мир замирает.

– Ты нереальная, – продолжал целовать шею, плечи. – И рискуешь пропасть в застенках моего дома.

– Вот с этого момента поподробнее, – Саша сразу вспомнила страшные рассказы соседки.