– Просто не знаю, чего от тебя ждать. Мало ли, вдруг и правда скормишь его своим собакам или отправишь в сортировочную машину для мусора. Такой участи я ему точно не хочу.

– Живой останется, не переживай, – процедил сквозь зубы Назар.

Нет, ему однозначно нужно посетить Валентина, чтобы вправил мозги на место, чтобы разложил по полочкам сложившуюся ситуацию, объяснил, как без ущерба для себя воспринимать эту фурию. За подонка она волнуется, понимаешь ли! Наверное, и любить продолжает. Настроение у Кольского испортилось окончательно, и он принял решение прекратить экскурсию.

До дома ехали в гробовой тишине, а когда подъехали, Назар соизволил открыть для Саши дверь:

– Иди, – произнёс он металлическим голосом.

– А ты? – спросила девушка, скорее, из вредности. – В машине останешься?

– Не твоё дело.

– Боже, Кольский, – выбралась она из авто. – Я даже не поняла, что тебя так сильно задело.

– Значит, дура, раз не поняла.

– Ну да, чего ещё от тебя ждать. А может, дура не я? Может, это ты конченый дурак? Я тебе уже говорила: я не твоя вещь, мной ты распоряжаться не будешь.

– Буду, – он взял её за подбородок и заставил поднять голову. – И знаешь почему? – усмехнулся как-то дико, отчего у Саши мороз побежал по спине. – Потому что вам, бабам, нужны ежовые рукавицы, иначе вы сами начинаете сходить с ума и мужиков с ума сводите.

– Ты это сейчас серьёзно говоришь? – обомлела Саша от такого заявления.

– Абсолютно.

– Да тебе бы голову полечить, а уж потом подходить к женщинам, – она оттолкнула его руку от себя. – Сексист хренов.

– Иди в дом, – и он вернулся в машину.

Назар уехал, а бедняжка так и осталась стоять столбом напротив ворот, она просто не могла до конца поверить в то, что услышала. Какие ещё ежовые рукавицы? Выходит, Кольский ещё более страшный зверь, чем Горцев? Выходит, если она с ним сойдётся, то действительно пропадёт в застенках его замка! Нет-нет-нет, этого ей совсем не надо! Но куда деваться? Сатрап везде найдёт…

А Кольский отправился к Валентину. В дороге провел аж два с половиной часа, за которые устал, разозлился и почти пришёл к выводу, что к черту такие отношения. Горцева не остановится на достигнутом, она будет систематически наматывать его нервы на кулак, а в итоге всё равно уйдёт или изменит, как поступила Тишинская. Да, он сложный человек, но не злодей, не чудовище, ему всего-то хочется искренности, верности, взаимности. Боже, если бы это можно было купить…

Психолог в момент появления на пороге сложного пациента оторопел, ибо вёл прием.

– Назар Андреевич?! – поднялся он. – Я вас не ждал сегодня.

– Меня сегодня никто нигде не ждал, – он вошёл в кабинет и глянул на другого пациента – молодую женщину слишком крупных габаритов. – Доброго дня, мадам, – кивнул он ей. – У вас что-то серьёзное?

– Добрый, – та непонимающе захлопала глазами. – А вы, простите, кто?

– Я тот, кто должен сейчас же переговорить с доктором. Вопрос жизни и смерти. Потому и спрашиваю: какая у вас причина визита? Разбитое сердце? Семья? Муж урод? – и грозно посмотрел на Валентина, чтобы тот даже не думал возражать.

А женщина вдруг всхлипнула:

– Лишний вес, – и промокнула глаза бумажной салфеткой.

В ту же секунду Валентин зажмурился и покачал головой. Столько недель он работает с ней, а Кольский сейчас в один миг всё испортит. Что за напасть такая! Когда это прекратится?! Сколько ещё опальный олигарх будет портить ему жизнь и карьеру!

– Серьёзно, – кивнул Назар. – Но у меня-то проблема ещё серьезнее, поэтому будьте добры, – и кивнул на выход.

– Да что вы себе позволяете? – возмутилась было дама.

– Послушайте, как вас зовут?

– Оксана меня зовут! – и выпятила грудь пятого размера.

– Оксана, вы красивая женщина, – неожиданно для всех улыбнулся Назар. – Весьма аппетитная. А чтобы это осознать, достаточно найти мужика, который будет обожать каждый сантиметр вашего тела. И поверьте мне, ваша проблема тотчас растворится в воздухе. А сейчас прошу, позвольте мне пообщаться с доктором. Я ведь псих и на данный момент нахожусь на грани срыва, а когда я срываюсь, то могу ненароком кого-нибудь слегка изнасиловать. Особого вреда здоровью не причиню, но моральная травма может всё-таки остаться.

– Ох, – резко засобиралась посетительница. – Простите, я не знала. Валентин Григорьевич, до следующего раза!

– Да-да, Оксана. Благодарю вас за понимание. Вам завтра будет удобно в это же время?

А она опасливо покосилась на Назара, который намеренно принялся разглядывать формы девушки:

– Давайте потом по телефону обсудим время и день, не хочу вас задерживать.

– Хорошо.

Только за ней закрылась дверь, как Кольский рухнул в кресло, сложил руки в замок и затих.

– Я вас слушаю, Назар Андреевич, – Валентин посмотрел на него по возможности участливым взором. – Что у вас стряслось?

– Всё то же самое. Причина в женщине. В очень красивой лично для меня, сексуальной, настоящей, но такой… – закатил он глаза под лоб. – Иногда хочется её придушить.

– Да, помню, вы говорили. В объятиях, кажется. Вы по-прежнему не можете найти общего языка?

– Я не могу понять, искренна она со мной или нет. Не могу просчитать её, предугадать, что будет дальше. У неё, кстати, муж есть.

– Вот как, это существенно меняет ситуацию.

– Мне порой кажется, что она всё ещё испытывает к нему чувства, а со мной только потому, что я этого требую.

– Так перестаньте требовать.

– Не могу, если я ослаблю хватку, она сбежит.

– Но тогда и проблема не решится. Вы на неё давите, она совершенно оправданно сопротивляется… Что вы к ней чувствуете?

– Я её люблю, – Назар сжал пальцы так, что те аж побелели. – И не могу позволить уйти. В общем, я начинаю терять самообладание, здравый смысл, надо мной опять берут верх эмоции. Как тогда…

– Тогда было по-другому, Назар Андреевич. Сейчас вами руководит страх повторения ошибок прошлого, а тогда руководил гнев.

– Даже если у нас всё сложится, – будто не услышал его Назар, – Саше однажды надоест смотреть на счастливых мамаш с детьми. И прошлое повторится в той или иной степени.

– А она хочет детей?

– Да.

– А вы всё ещё против варианта с усыновлением?

– Да.

– Возможно, вам стоит повторно пройти обследование. Мужское бесплодие, знаете ли…

– Никаких повторных обследований, – посмотрел он на Валентина строго. – Никаких! Шесть клиник, Валя! Шесть клиник подтвердили диагноз. Четыре отечественные, две зарубежные. Я эти круги ада проходить больше не хочу.