Он откашлялся и бросил умоляющий взгляд на Филипа, который виконт благополучно проигнорировал. Видя, что никто не спешит прийти на помощь, Чарлз в отчаянии пролепетал:

— Дорогая Тереза, вы соизволили появиться в довольно неподходящий момент. Мы обсуждали некое весьма спешное дело. Готов поклясться, что вас все эти споры смертельно утомят. Могу я надеяться на вашу прелестную компанию за ужином?

— А мне кажется, что речь идет об этой несчастной дурочке, имевшей наглость обременять Филипа своими так называемыми болезнями.

— Увидимся позже, Тереза, — непреклонно заявил Филип тем самым тоном, который его собственный отец неизменно и весьма эффективно употреблял, когда хотел приструнить своего сына.

Тереза сгорала от любопытства. Филип принадлежит ей, и она должна знать, что произошло между ним и Сабриной Эверсли. Но ее не слишком вежливо пытаются выставить. Какая досада!

Она умоляюще посмотрела на маркиза, но тот угрюмо уставился в огонь. Странно, что он там видит? Ничего, она подумает, взять его в любовники или нет, после того как подарит Филипу обязательного наследника. И что он нашел в той девчонке наверху?

Тереза улыбнулась. Это потребовало от нее больших усилий, но она недаром гордилась своей выдержкой и знанием этикета.

— Как угодно, джентльмены, — небрежно махнула она рукой. — Так и быть, решайте, что делать с этой бродяжкой. Я бы хотела весело отпраздновать Рождество, как мне обещали Чарлз и Маргарет, а пока она здесь, ничего не получится.

— Повторяю, Тереза, — еще жестче бросил Филип, — не стоит слушать сплетни.

Он был готов наброситься на нее и схватить за глотку. «Бродяжка»? Это она о Сабрине? Черт возьми, лицо у него пылает от гнева!

— Как скажете, — промурлыкала Тереза. Сколько усилий приложила мать, чтобы обучить ее этому покорному тону милой послушной деточки. Ну ничего, час торжества недалек!

Она снова помахала мужчинам и мелкими шажками вышла из комнаты. Чарлз брезгливо поморщился:

— Если ты женишься на ней, Филип, я перестану с тобой разговаривать!

— Да я просто потеряю дар речи, если сотворю такую глупость! Если бы мисс Эллиот осталась единственной женщиной на свете, я и тогда не женился бы на ней!

— Она настоящая стерва, — отрезал Ричард. — Но теперь, когда мы от нее избавились, перейдем к делу.

Однако он продолжал смотреть в камин, казалось, языки оранжевого пламени неодолимо его притягивали.

— Я знаю, что юные невинные девицы не в твоем вкусе, Филип, — выдавил он, — но Сабрина такая трепетная, юная, живая, так разительно отличается от других дам благородного происхождения! Она то притягивает меня, то отталкивает! То слушает меня с таким видом, словно умнее меня нет на свете человека, то смеется надо мной. Должно быть, она и на тебя производит подобное действие. Как ты мог устоять перед ней? Ты видел ее обнаженной, Филип, а это непереносимо! Ты дотрагивался до Сабрины, а я просто с ума схожу при мысли об этом!

— Перестань скрипеть зубами, Ричард, — мягко посоветовал Филип.

— Черт возьми, да она даже не позволила мне поцеловать ее!

По правде говоря, Ричард вспомнил, как Сабрина засмеялась своим звонким невинным смехом, когда он попытался найти губами ее губы. А ее глаза… светящиеся фиолетовые глаза, глядевшие на него… нет, ему в душу, проницательные и добрые. Как она с добродушным юмором посоветовала ему не подражать Недди Бриклу, сыну кузнеца, который как-то затащил ее за конюшню и неуклюже облапил, намереваясь поцеловать.

— Представляете, она даже не поняла, кто я!

— Иными словами, — вставил Чарлз, — она не сообразила, что сам маркиз оказывает ей честь?

— Замолчи, Чарли! Я совсем не это хотел сказать! Но, Филип, она провела с тобой пять дней и ночей! Ты, конечно, заметил, какие у нее необыкновенные глаза!

— Совершенно верно.

— А волосы… не рыжие, не огненные, а настоящее красное дерево!

— Да, великолепные волосы.

— Она, естественно, тебя заинтриговала, не так ли?

— Не так.

— Ты лжешь, дьявол тебя раздери. Признайся, что касался ее, Филип!

— А ты что думал? — спокойно отпарировал тот. — Она едва не умерла. Я делал все, что в моих силах, лишь бы сохранить ей жизнь. Предпочел бы, чтобы я оставил ее на снегу? Она уже посинела к тому времени, как я на нее наткнулся.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! — прошипел Ричард, сжав кулаки. — Мне это не нравится, Филип. Как бы не пришлось вызвать тебя на дуэль!

— Иисусе, вот так награда для доброго самаритянина! Прекрати, Ричард, и слушай меня. Обнаружив наше убежище, Чарлз долго убеждал меня в необходимости жениться на мисс Эверсли, поскольку пять дней, проведенных в моем обществе, навеки погубят ее репутацию. Она наотрез отказала мне, Ричард, и наверняка откажет тебе, если ты все еще намереваешься сделать предложение. Однако, — продолжал он, глядя в глаза приятелю, — как только Сабрине станет лучше, я обязательно постараюсь уговорить ее стать моей женой. Общество отринет ее, а она такого не заслужила.

— Если ты не затащил ее в постель, я сделаю ее своей женой.

— Я не тронул ее, — коротко бросил Филип, отчего-то убежденный, что, если ситуация разрешится сама собой и она пойдет с ним к алтарю, это будет совсем не так уж плохо. Пусть он и не любит ее, зато успел достаточно узнать. Он питает к ней уважение и симпатию, разве этого мало? Добрая, милая, умная девушка. Она то кажется тайной за семью печатями, то — открытой книгой. Он станет ей гораздо лучшим мужем, чем Ричард, которому она нужна лишь затем, чтобы ненадолго развеять его вечный сплин да стать матерью его ребенка. Он запрет ее в сельском поместье, чтобы самому развлекаться в столице.

— Может, она выберет меня? — вмешался Чарлз. — Мы с ней знакомы целую вечность. Я не дам ее в обиду. Ну, что скажете?

У обоих джентльменов мгновенно сделались такие свирепые лица, что Чарлз воздел к небу руки:

— Ладно-ладно, забудьте, что я сказал! Но если понадобится принести себя в жертву, я готов.

— На твоем месте я держал бы язык за зубами, Чарли, — сердито сказал маркиз. — Я немедленно иду к ней. Интересно, вышел ли уже этот чертов доктор Симмонс из ее спальни?!

— Сейчас спрошу, — пообещал Чарлз, дернув за сонетку. Его терзали дурные предчувствия. Хорошо еще, если дело закончится всего лишь сломанным носом Тревора! Чарлзу почему-то казалось, что жертв будет куда больше.

Сабрина не шевелилась, хотя рука совсем онемела. А вдруг Маргарет заметит, что она уже проснулась!

Мягкий батист ночной сорочки приятно льнул к телу. Как чудесно! Элизабет была так добра, что распорядилась прислать вещи Сабрины в Морленд. Теперь она по крайней мере не чувствует себя нищенкой! Зато ужасно неприятно сознавать собственную беспомощность. Скорее бы к ней вернулись силы! Тогда она навестит деда, уверится, что все в порядке, и убедит его, что для всех будет лучше, если она уедет в Лондон.