Тогда-то он и отдаст ей сверток. До Нового года еще несколько дней, но сверток не может ждать. Алена получит его сегодня.

* * *

Три дня назад, когда они были в открывшемся после реконструкции зимнем Ботаническом саду, Алена долго, очень долго любовалась редчайшим образцом японской голубой розы Suntory.

– Как чудесно этот цветок с бархатными лазурными лепестками смотрелся бы в нашем цветнике… Но конечно же, это невозможно. Если верить табличке, хитрые японцы не торгуют саженцами, только срезанными цветами. И каждый такой цветок стоит больше тысячи долларов.

Разумеется, после таких слов жены Грубин позвонил своим деловым партнерам в Токио. Только дождался, пока Алена заснула. Была глубокая ночь, а в Японии, наоборот, утро, начало рабочего дня – получилось очень удачно. Деловые партнеры сначала многословно извинялись и уверяли, что никак невозможно, что ничего нельзя сделать. Но Грубин-сан был, как всегда, настойчив, убедителен и чрезвычайно щедр, так что японцы не устояли. Саженец прибыл сегодня самолетом со специальным курьером. И Грубин лично забрал его из аэропорта.

* * *

Пока Алена в детской, пристроенной к спальне, укладывает младшего, Грубин читает сказку старшим. В последнее время братьям особенно нравится «Маугли».

– Все, бандерлоги, спать, – наконец говорит Грубин, закрывает книжку и гасит верхний свет.

В комнате остается гореть расписанный розовыми слонами и синими жирафами поставленный на полку с игрушками ночник. Без него к бандерлогам может явиться во сне питон Каа. А с ночником они спят крепко и спокойно до самого утра. Алена сначала была против, но Грубин убедил ее, что в ночнике нет ничего плохого. Он сам в детстве боялся темноты. А потом это прошло.

Алена всегда в конце концов принимает его точку зрения. Никогда не спорит с ним по пустякам, из пустого упрямства, просто для того, чтобы взять над мужем верх.

Удивительная женщина! Единственная! Неповторимая!

«Алена! Моя Аленушка!»

Мягкая, нежная, волнующая, неизведанная, как море. Море, в ласковые теплые волны которого Грубин готов погружаться снова и снова. Ему не надоедает. И он не ищет для себя ничего лучшего. Да и как может надоесть море? Что может сравниться с морем по силе и глубине чувств, по захватывающему дух ощущению летящей свободы и чистой радости бытия?

…Неужели все так и будет? Неужели возможно то, что он сам себе намечтал? Неужели следующий Новый год они встретят здесь вместе и, возможно, не вдвоем, а втроем или даже вчетвером?.. А почему, собственно, и нет? Разве не мы сами творим свое будущее – каждой мыслью, каждым поступком, каждой текущей секундой…

* * *

Грубин усилием воли вернул свой затуманенный видениями взгляд к схеме. Ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать то, что настойчиво стучалось в его мозг, но не могло пробиться сквозь сладостные картины будущего.

Кухня. Вентиляция. Ящик кондиционера над окном.

«Если заблокировать систему здесь и здесь… Ну или попросту перерезать пару вот этих проводков, то окно кухни можно будет открыть, не нарушая целостности остальных участков охранной цепи. Ага… Из окна кухни, расположенного всего в двух метрах над землей, можно спокойно выбраться наружу. И попасть в гараж – да, тоже запертый, но на обычный магнитный замок, так что это не проблема».

А в дальнем гараже бережно хранится под брезентовым чехлом белая «семерка» 198* года выпуска, самый первый его автомобиль. Если хорошо поискать, найдется там и канистра с бензином. Вот и все. Путь к свободе открыт.

«Конечно, вести машину в наручниках не слишком удобно, но… очень медленно, очень осторожно, на первой передаче, со скоростью 20 км в час… Для начала – в поселок. Там на окраине и, что немаловажно, в собственном, отдельно стоящем деревянном доме живет старинный знакомый, слесарь Витёк. Или – в трезвом состоянии – Виктор Павлович. Не так уж важно, Витёк это будет или Виктор Павлович, потому что руки у него золотые в любом состоянии. У него мы избавимся от наручников и разживемся на время какой-нибудь одеждой. Слесарь – мужик понимающий. И не болтун. Потом в отель, показаться своим, чтобы не верили ни в какие горные лыжи. И успокоить Алену. Потом вернуться сюда и закончить с Тамарой. К ней еще остались кое-какие вопросы».

Грубин вытащил из ящика с инструментами небольшие острые кусачки, задумчиво пощелкал ими в воздухе и отправился на кухню.

* * *

Мир все же устроен логично и правильно, хотя нам часто кажется, что это совершенно не так. Мы больше привыкли к чередованию мелких и средних неприятностей, болезней и неудач, чем к мелким и средним радостям и гораздо более редкому ощущению собственного здоровья и успеха.

Мы бережно храним в памяти мгновения удачи. Мы считаем их везением и даже чудом, подчас не подозревая, что сами, собственными усилиями, проложили для них дорогу и сделали возможным их чудесное появление. Как же много мы сомневаемся и как мало, как редко верим в себя!

А мир устроен логично и правильно.

Иначе как объяснить тот факт, что Грубин перерезал нужные проводки как раз в тот момент, когда Алена, несколько раз извинившись перед подругами за причиняемое беспокойство, поднялась по их подставленным коленям и рукам к кухонному окну?

* * *

– Алена!..

– Александр!..

… – Алена, может, ты перестанешь целоваться и все-таки влезешь в окно? А то мы, знаешь ли, уже запарились тебя держать!..

* * *

Грубин помог Алене перелезть через подоконник, а потом, перегнувшись, легко втащил в кухню сначала Ирину, потом Наталью. Оказавшись в тепле, подруги благосклонно оглядели просторную грубинскую кухню, а потом дружно и не менее благосклонно уставились на обнаженный грубинский торс.

Алена слегка нахмурилась.

– Значит, вы и есть настоящий Александр Грубин, – пропела Ирина, обходя вокруг него.

– Очень, очень приятно познакомиться, – промурлыкала Наталья.

– Дамы, прошу вас, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. – Грубин приложил скованные руки к груди и виновато улыбнулся. – Я вернусь буквально через минуту. Алена, ты умеешь стрелять из ружья?

– Нет, – ошеломленно произнесла Алена и боязливо покосилась на подруг.

– Я умею, – деловито заявила Ирина и взяла Грубина под локоть. – Кого надо застрелить?

– А я могу выпотрошить и приготовить дичь так, что пальчики оближете… – Наталья взяла Грубина под другой локоть.

– Это замечательно, – одобрил Александр и мягко высвободился. – Так я пошел за ружьем.

Три пары красивых глаз проводили его внимательным взглядом. Три красивых ротика раскрылись, мечтательно вздохнув.

Потом Алена повернулась к подругам и посмотрела на них очень серьезно.

– Какие бицепсы, какие грудные пластины, какие рельефные мышцы…