как зеркало, в котором «свидетельствующий глаз» видит себя, – в этот момент сознание перестает быть полюсом оппозиции Бытию, объектом тиранического притеснения. Оно, сознание, освобождается от бытийной логики.

9. Смысл

1

Смысл – одна из наиболее неуловимых, практически не поддающихся описанию реальностей, которая очевидно никак не проявлена на сугубо бытийном плане. Бытие бессмысленно. Это безоценочное суждение, оно просто констатирует некую фундаментальную характеристику Бытия. Феноменологический план, на котором Бытие проявляется в зеркалах миров, охватывает то, что просто есть, потому что для пребывания того, что есть, существуют некие возможности. Эти возможности неизбежно должны реализоваться. Между возможностью и её реализацией существует всегда некий зазор: по времени, по качеству исполнения и так далее. Этот зазор пренебрежимо мал, и любая возможность так или иначе превращается в реальность. На каком уровне реальность имеет отношение к смыслу?

Прежде всего нужно рассмотреть отрицательную связь реальности со смыслом. Реальность, безусловно, не является подлинной бесконечностью. Это ложная, кажущаяся бесконечность, которую Гегель определял как «дурную», используя в качестве метафоры неограниченность числового ряда. «Дурная бесконечность» является наиболее острым и ярким проявлением абсурда просто потому, что замыкается на себе. «Дурная бесконечность» не предполагает ограничения, остановки, задержки в динамике, присущих ей имманентно, то есть, так сказать, «зашитых» в принцип пролонгации. В числовом ряду не содержится никакой причины для того, чтобы остановиться на каком-либо числе как на последнем. Для того чтобы выйти из «дурной бесконечности» числового ряда, необходимо ограничить её тем, что находится вне сферы количественного роста, чем-то, в принципе не являющимся количеством.

Если мы останавливаем динамику числового ряда чем-то внешним по отношению к количественной сфере, у нас возникает если не сам смысл, то по крайней мере предпосылки к его появлению.

2

Выход из количественной сферы метафорически обозначается нулём. Нуль не есть число, он представляет собой отсутствие числа, указание на неколичественную реальность. Для того чтобы достичь нуля, нам надо повернуть поток числового ряда вспять, из неограниченной несчетной дали к исходной точке, предшествующей единице. Иначе говоря, путём к смыслу будет апелляция к отрицательному числовому ряду. В нуле задаётся условное «пространство», которое может содержать в себе зерно смысла.

Из сказанного следует, что принципиальным вопросом, касающимся природы смысла, может быть только то, что мы парадоксально называем «конечность бесконечного». В данном случае речь идёт, как мы подчёркивали это выше, о «дурной бесконечности». Кстати говоря, немецкая мысль и характеризовала её как «дурную» именно потому, что та не имела никакого отношения к смыслу.

Нуль как раз предполагает «недурную» бесконечность, потому что он есть выход за пределы количественной дефиниции. Здесь мы вступаем в крайне интересную сферу особо рода апории: получается, что мы ограничиваем дурную бесконечность бесконечностью подлинной, заставляя последнюю играть роль ограничителя, лимита.

Обобщая, мы можем сделать вывод, что смысл всегда есть нечто, находящееся вне безграничного наличия, неограниченного сущего, то есть смысл есть принцип внебытийного. С одной стороны, есть то, что есть, и оно абсурдно, с другой же – утверждается то, чего нет, Иное, и вот оно-то является носителем и выразителем смысла.

Так, если история, как мы указывали выше, есть сведение воедино взаимоисключающих описаний реальности, то смыслом для истории будет наличие оператора, субъекта, который оказывается точкой сборки всех этих описаний, сам оставаясь неописанным в контексте длительности. (Кстати говоря, новейшие домыслы о «симультанной параллельности миров», в принципе, сводятся к вышеуказанной теории описаний, существующих не на уровне одного «мира-зеркала», но как парадигмы многих «зеркал-миров». В этом случае носителем смысла по отношению к многомерной реальности будет выступать субъект, который не принадлежит ни одной из них. Понятно, что это не некое существо, имманентно присутствующее в качестве одного из отражений в этих зеркалах. «Субъектом» в данном случае называется то, что ведёт с Бытием, то есть с системой феноменологических отражений, игру-войну, – иными словами, само сознание.)

3

На первый взгляд, мы пришли к трюизму: «Сознание есть смысл». Нуль, завершающий числовой ряд, пущенный вспять, оказывается площадкой, на которой играет и в которой проявляется сознание. Однако главное для нас в данном случае – не столько семантическая связь двух этих категорий (сознания и смысла), сколько апофатическая природа сознания, его «неквалифицируемость», отсутствие идентичности. Именно благодаря тому, что сознание в самом широком смысле есть указание на непостижимое, оно и становится не чем иным, как простой оппозицией абсурду.

Абсурд первичен (конечно, с точки зрения нашего взгляда снизу, обусловленного нашей «брошенностью в мир»). Смысл существует лишь постольку, поскольку существует простое апофатическое противостояние сущему абсурду. Иными словами, на том уровне, на котором мы это обсуждаем, на данный момент смысл – это, попросту говоря, «неабсурд». Здесь совпадают апофатика как «несказуемость» и некий универсальный нуль как Иное, взятое в сугубо логическом аспекте.

Следующий шаг, который следует сделать в отношении смысла, заключается вот в чем: надлежит установить понимание того, что простая апофатика, бросающая вызов абсурду, являющаяся «неабсурдом», – это всего лишь предпосылка. Это не смысл как таковой, это возможность борьбы за смысл, это путь к смыслу. Между сознанием, которое пребывает как искра Духа (в адамическом дискурсе), и самим Духом («невозможный Он») лежит пропасть, преодолеваемая в крайне редуцированной и ослабленной форме Откровением. Это захватывающий путь, полный героического вызова, идущий от точки А, где мы имеем дело с простой апофатикой, к точке Б, в которой раскрывается Бездна невозможного. Апофатическое и невозможное «зеркально» связаны между собой, как пассивное, становящееся реципиентом, и активное, которое выступает в качестве оппозиции уже не просто к Бытию, а к тотальному Всё. Невозможное есть полнота отрицания вечного Этого: Иное, которое можно рассматривать в качестве антитезы Этому как То. В тот момент, когда смысл совпадает в трансцендентном Субъекте с Тем, вечное и безграничное Это исчезает, становясь просто метафизической маской Иного.

10. Тагут: идолократия

1

В исламе из всех направлений монотеизма наиболее разработано и глубоко учение об идолократии. Точнее, следовало бы сказать, что именно ислам нашего Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) содержит в себе предпосылки для развернутого понимания того, что есть в действительности идол, чем идол является и чем он не может быть. Всевышний подчеркивает в своем Святом Писании бессилие и бесполезность идолов. Здесь следует очень точно понимать, что речь идёт о «бессилии и бесполезности» идолов как таковых, то есть физического воплощения или обозначения неких сил Бытия, противостоящих воле Аллаха (Свят Он и Велик). Нельзя при этом забывать, что эти идолы являются посредниками или своеобразными «мостами» между