Иначе говоря, хозяином современной бюрократии является не обитатель Олимпа, излучающий манящий блеск «добра и красоты», а попросту черт с рогами, хвостом и крыльями, – тень «светового человека».

10.1. Тагут (продолжение)[18]

1

В изучении идолократии невозможно обойти вопрос о различении и даже противостоянии двух понятий: образа и сущности, которые очевидно находятся в оппозиции друг другу. Феномен, утративший свой сущностный архетип, тем не менее может сохранять образ, который имеет самостоятельную сферу проявления.

Что же является сущностью по отношению к человеку – если брать человека как глобальный фактор, во всей его целостности? Без сомнения, это сознание, взятое как принцип отличия от всего остального. Неважно, что в чистом, «автономном» виде сознание, совпадающее с Духом, присуще лишь адамитам, то есть идущей от Адама (мир ему) династии пророков. Адамиты вовлекли в сферу своего влияния остальное человечество. Люди являются таковыми, поскольку они говорят на языке, так или иначе укоренённом в метаязыке Адама. Наиболее эффективным способом освобождения человека от его сущности, то есть сознания, является смерть. Но что происходит при этом? Исчезает ли при этом образ? Сам факт эстетического символического использования черепа с костями в различного рода эмблемах красноречиво свидетельствует – нет: образ остаётся, а в каком-то смысле даже усиливается и, возможно, превращается в некую автономную сущность. Но на что указывает символический образ смерти?

2

Живые люди испытывают особую гамму ощущений, оказавшись в присутствии трупа. Человеческие останки обладают своеобразной мрачной драматической силой, которая, казалось бы, не может быть на чем-либо основана. Ведь, как говорят материалисты, труп – это просто «мясо». Однако труп есть глиняный слепок человеческого существа, на котором в какой-то момент пребывал отпечаток Духа. После смерти это присутствие Духа отнято, изъято. Живой, глядя на труп, свидетельствует нечто реально присутствующее, но при этом абсолютно противоположное, враждебное Духу.

Что же есть существо, которое прибывает вне Духа, «свободно» от него, бросает Духу вызов? Это Великое Существо, Иблис. Он есть идеальный и всеобъемлющий архетип всех существ вселенной, всех состояний бытия, которые враждебны Духу и ничего о нём не знают.

Иблис, относящийся к принципиальному, онтологическому плану Бытия, сделан, по собственному признанию, из огня, из чистейшей первозданной энергии. Он в этом своём качестве, несомненно, является сущностью. Однако глиняный человек, чья связь с Духом физически оборвана, – это отражение сокровенной сущности Иблиса в нашем мире.

Сокровенная сущность Иблиса выражена в его отказе поклониться Адаму, в его неведении Духа. Таким образом, труп человека представляет собой икону Великого Существа здесь, внизу. Это не метафора, ибо ощущение непроизвольно возникающего ужаса в присутствии мертвеца никак не мотивировано рациональной связью суждений и присутствует спонтанно у людей, далёких от мистики.

3

Выше мы говорили о двух аспектах Великого Существа, использовав для их обозначения (за неимением лучшего выбора) имена из зороастрийской традиции: Ормузд и Ариман. Ормузд – это «человек света», Ариман – его противоположность, «человек тьмы», или, можно сказать, своего рода «античеловек». Кстати, именно концепция «античеловека» лежит в основе народных представлений о чёрте.

Труп связан с этим «теневым человеком», поскольку световое, «олимпийское», измерение Великого Существ а так или иначе предполагает «жизнь». Вообще «жизнь» в глобальном смысле есть нечто, противостоящее Духу, – то, что заменяет Дух для Великого Существа, то, что составляет внутреннее «дыхание» (анти-Дух) Бытия.

«Жизнь» есть противоположность инерции смертной и тленной глины. В глине – тщета, тупик. В «жизни» – надежда, благо, добро, всё то, во что не просто верят, а хотят верить «глиняные люди». Если же подойти к категории «жизни» под другим углом, то это не что иное, как известный многим мистикам – не только в дискурсе, но и в опыте – «ток благодати». Но даже в самых высоких, «небесных» истончениях субстанция всё равно остаётся собой – не-Духом.

Однако самое важное, что следует вынести из этого хода рассуждений – это концепция власти, принадлежащей Иблису (принадлежащей с дозволения Всевышнего). Власть в сфере Бытия основана именно на «благодати», то есть способности менять метафизическую плотность субстанции, делать, по выражению алхимика Франциска Меркурия ван Гельмонта, «материю духовной, а дух материальным». Понятно, что речь здесь идёт не об истинном Святом Духе, а о «духе естественном», который сводится просто к «агрегатному» состоянию бытия.

Всё вышесказанное позволяет понять, что труп принадлежит наиболее костному, инерционному аспекту проявления, причём до такой степени, что «вырывается» из общего ряда натуральных феноменов, становится чем-то особым, действительно иконой. Это «антисакральность», или «чёрная сакральность», которая превращается в символ, в идеальную «точку сборки», в силу того, что это запредельная негация даже внутри негативного царства чистого Бытия. (Подчеркнём при этом, что ни о каком «небытии» здесь говорить не приходится: состояние возможности не быть, как мы неоднократно подчёркивали, входит в состав интегральной онтологии).

Опираясь на этот ход мысли, нам придётся снова вернуться к фундаментальному различению между «смертью» и «гибелью». Это различение является безусловно принципиальным. Смерть есть уход сознания в свой источник, возвращение капли в океан, видимого блика – в невидимое и всеобщее царство излучения. Гибель есть просто реализация всегда присущей любому феномену возможности не быть. Она в символическом плане тесно связана с экзистенциальным опытом старения, износа, ветшания и т. п.

В «метафизической» судьбе человека – двойственность и непредопределённость…

Дух добавлен Творцом в глиняную куклу Адама. Творец требует от Иблиса поклониться не самому Адаму как глиняному существу, а частице Духа, которая неведомым для Иблиса образом была внесена в сердце первого пророка.

Собственно, из самой двойственности, нестабильности человеческой природы рождается тема воскресения в чёрном сатанинском ключе.

4

Гибель индивидуального человеческого существа является центральным фактом его существования, вокруг которого вращается всё. Какую бы сферу обыденной жизни мы не взяли – будь то семья, экономическая деятельность, эмоциональная сфера отношений и тому подобное – всё это строится на конечности существования индивидуума, на факте его обречённости на исчезновение. Это фундаментальная истина настолько безусловна, что весь экзистенциальный строй обычного современного человека нацелен на вытеснение идеи гибели, личного конца из действующей матрицы.

В предыдущие эпохи, когда общество в своих самых широких кругах было подчинено религиозной идее, такого рода вытеснение происходило иным путём. Жреческое язычество разрабатывало и несло в массы ложное представление о загробном существовании, которое аннулировало реальное представление о финальности бытия. Этот квазирелигионый подход стал доминирующим и безальтернативным между XIV и XVI веками на Западе. До этого идея «вечной жизни души», автоматически дарованной каждому умершему, была присуща народным представлениям, но впоследствии стала фактически официальной доктриной Церкви.

Однако