Именно в его правление началась эрозия норм, ограничивающих развитие политической иерархии. Камеамеа назначил своим преемником своего сына Лиолио, который после смерти отца в 1819 году был коронован, получив имя Камеамеа II. Став королем, Камеамеа II решил упразднить систему капу: он был до такой степени уверен в своей власти, что мог решиться на действия, которые не мог себе позволить ни один другой вождь до него. Он начал с отмены табу на совместную трапезу. Вскоре после коронации король устроил праздник, о котором один современник вспоминал следующее:

До сих пор мы рассматривали случаи появления политической иерархии там, где ее прежде не было или почти не было. Но воля к власти, преодолевающая сопротивление и подталкивающая общество к скользкому склону, – это не только особенность далекого прошлого. Волю к власти и ее последствия можно наблюдать и сейчас там, где государственные институты формально присутствуют, но неспособны контролировать общество. Именно так и было в Грузии начала 1990-х.

В конце 1980-х годов Советский Союз начал разваливаться. Советские республики, в том числе Эстония, Латвия и Литва, а также Грузия, предпринимали шаги с целью достижения независимости. В 1990 году в Грузии прошли первые по-настоящему свободные многопартийные выборы, на которых коалиция «Круглый стол – Свободная Грузия» победила грузинских коммунистов с перевесом в две трети голосов. В мае 1991 года страна провозгласила независимость от Советского Союза, и лидер «Круглого стола» Звиад Гамсахурдия был избран президентом: за него отдали голоса 85 % избирателей. Новому президенту досталась страна, раздираемая различными политическими фракциями с совершенно различным видением будущего и без всякой надежды на консенсус по поводу дальнейшего развития. Многие национальные меньшинства были обеспокоены перспективой доминирования этнических грузин и начали, в свою очередь, поговаривать об отделении.

В январе 1992 года Гамсахурдия покинул страну, оставив ее столицу Тбилиси фактически в руках двух военных лидеров: главы боевой организации «Мхедриони» Джабы Иоселиани и командира Национальной гвардии Тенгиза Китовани. В какой-то момент в Тбилиси насчитывалось целых 12 вооруженных группировок (с такими красочными названиями, как «Белые орлы» и «Лесные братья»). Грузия формально сохраняла государственность, но по сути ситуация в ней немногим отличалась от «войны всех против всех».

Тенгизу Сигуа, бывшему премьер-министру, отстраненному от должности Звиадом Гамсахурдия, удалось вернуть себе этот пост. Гамсахурдия, находившийся в эмиграции, тем временем продолжал вдохновлять военизированную группировку «звиадистов». В отсутствие эффективного государства Тбилиси пережил вспышку насилия, грабежей, преступлений и изнасилований. Грузия потеряла контроль над Южной Осетией и Абхазией, объявившими о своей независимости, а другие регионы страны, такие как Аджария и Самцхе-Джавахети, оставались полностью автономными. Началась гражданская война. Грузины называют этот период «Трудным временем».

Весной 1993 года лидеры различных группировок попытались найти выход из хаоса. Иоселиани и Китовани контролировали то, что оставалось от грузинского государства, но конфликт продолжался, и им не удавалось восстановить порядок. Кроме того, что немаловажно, полевым командирам требовалось лицо: какой-то уважаемый человек, который имел бы и легитимность в глазах международного сообщества, и доступ к иностранным помощи и ресурсам. Так родился план сделать президентом Эдуарда Шеварднадзе.

Уроженец Грузии Шеварднадзе шесть лет был министром иностранных дел СССР при Михаиле Горбачеве до своего выхода в отставку в 1990 году. В декабре 1992-го он стал председателем грузинского парламента, и было очевидно, что Шеварднадзе, с его обширными связями и огромным международным опытом, представляет собой идеальное лицо новой нации. Идея военных лидеров была проста: Шеварднадзе становится главой государства, а они дергают за ниточки из-за кулис. Сначала они сделали его временно исполняющим обязанности председателя Государственного совета, в который изначально входили четыре человека, включая Иоселиани и Китовани, и который принимал решения только коллегиально. Таким образом можно было наложить вето на любые действия Шеварднадзе. Последний, в свою очередь, назначил Китовани министром обороны, а Иоселиани – главой сил экстренного реагирования, автономной единицы в составе армии. Один из ставленников Иоселиани был назначен министром внутренних дел, и Шеварднадзе регулярно появлялся на публике вместе со всеми этими людьми. Но затем вступил в действие эффект скользкого склона.

Положение о создании Государственного совета допускало принятие новых членов, если за это высказались две трети действительных членов. Шеварднадзе выступил за расширение совета, и поначалу это выглядело довольно безобидно. Вскоре Совет превратился в более многочисленное собрание военных лидеров и представителей политической элиты, манипулировать которыми Шеварднадзе было легче. Затем Шеварднадзе стал назначать выходцев из вооруженных отрядов на посты в государственном аппарате, заботясь о том, чтобы они были лояльны ему лично, а не Китовани с Иоселиани. Он создал систему новых военных формирований с пересекающимися функциями и юрисдикциями: пограничную службу, отряды особого назначения, тбилисскую службу спасения, правительственную гвардию, внутренние войска МВД, отряд особого назначения «Альфа», а также президентскую гвардию, прошедшую подготовку в ЦРУ. К 1995 году численность МВД насчитывала уже 30 000 человек, многие из которых раньше были членами вооруженных отрядов. Этот процесс сопровождался огромной коррупцией и безнаказанностью бывших боевиков, получивших карт-бланш на неофициальные поборы и взятки.

Положение Шеварднадзе укрепил как раз тот фактор, благодаря которому он и получил власть, – способность придать режиму видимость респектабельности в глазах международного сообщества с целью получения помощи и поддержки. И благодаря Шеварднадзе помощь и в самом деле стала поступать. Подлинную респектабельность обеспечивает рыночная экономика, что означает необходимость приватизации и регулирования, Шеварднадзе манипулировал этим, вознаграждая постоянно растущее число своих сторонников в государственном аппарате. По сути, Шеварднадзе следовал древнему правилу «разделяй и властвуй», причем ставки были весьма высоки.

К сентябрю 1994 года президент сосредоточил в своих руках достаточно власти, чтобы использовать силы «Мхедриони» для ареста Тенгиза Китовани. А на следующий год он направил эту организацию против ее собственного лидера Иоселиани. И наконец, Шеварднадзе воспользовался неудавшимся покушением на него в качестве предлога для того, чтобы провести новую конституцию и официально консолидировать в своих руках прежнее неформальное влияние. Грузинское государство было восстановлено, а лидеры военизированных формирований, рассчитывавшие на то, что будут контролировать этот процесс, съехали по скользкому склону.