Секционный экран покрылся синим, сбросил расчет партнеров до нуля и стал рассчитывать их заново. Наивный, он полагал, что у него был сбой. Но сбоя не было, Брейн действительно оставался один против девятнадцати, из которых только девять имели повреждения.

– «Серый питон», начните отступление, мы прикроем вас артиллерией! – прозвучал в эфире женский голос.

Брейн не сразу понял, что этот позывной относится к нему.

– Кто на связи? – спросил он.

– На связи Магнолия.

– Магнолия? Послушайте, дамочка, у меня отказал задний привод. Я могу ехать только вперед и разворачиваться, подставляя бок под их пушки. В этом случае у меня только одна минута. Что вы предлагаете?

– Делайте поворот, мы вас прикроем. Мы вас очень хорошо видим. Делайте поворот!

Брейн понимал, что при таком плотном огне его везение продлится недолго. Однако он видел, что противник следует какою-то своей стратегии – в противном случае его бы уже распылили.

Вдруг впереди тяжелых бронемашин противник выпустил полдюжины пехотных броневичков. Они были набиты десантом, который должен был целиком захватывать вражеские позиции – бетонные блиндажи, артиллерийские колпаки, жилые казармы, а также всевозможные системы жизнеобеспечения.

Так думал Брейн, однако в этот раз бронированные коробочки помчались в его направлении. Скорее всего, ему готовили плен.

Видимо, разведка доложила им о том, кто участвует в контратаке – сам полковник Хольман, под именем которого Брейн был хорошо известен и среди своих, и среди чужих, несмотря на все усилия режима секретности.

С именем Хольмана было связано множество побед, возникавших вдруг на месте предполагаемых поражений.

О его способностях ходили легенды, поэтому враг решил захватить его живьем, чтобы разобрать на ментальные схемы и по возможности повторить подобный феномен в собственных интересах на своих носителях.

Они хотели получить его удачу.

Такая перспектива Брейну совсем не улыбалась. Он добавил машине ходу и через панораму камеры внешнего контроля увидел, как проминают грунт опоры ускоряющейся тридцатитонной машины.

И все же его системы прозевали нападение врага. Машина вдруг дернулась и встала, манипуляторы обесточились, и сколько Брейн ни дергал ручку прямого хода, машина не отзывалась.

Противник одержал победу над «ковригоном», но Брейн сдаваться не собирался, хотя у него с собой были только стандартная «девятка» и широкий нож – подарок товарищей, с которыми он когда-то проходил через джунгли северо-западного материка.

Именно с такими ножами на них бросались из засад местные партизаны, именно от этих ножей подразделения несли самые большие потери.

Выбив ногой дверь, ведущую на узкую лесенку эвакуационного пути, Брейн столкнулся со штурмовым отрядом из передовой бронемашины. Завязалась короткая схватка на тесной лесенке, где противник никак не мог реализовать свое численное преимущество или даже открыть огонь из короткоствольных автоматов.

Все было кончено за минуту. Брейн соскочил на землю и с разбегу вскарабкался на корпус броневика, а затем соскользнул в открытый люк, сразу приставив нож к горлу механика-водителя:

– Давай разворачивайся! Знаешь, где левый фланг?

– Наш?

– Наш. Будешь ехать быстро – останешься жив!

Перепуганный водитель стал делать все, как сказали, и выжимал из броневика максимальную скорость, пока они не уткнулись носом в высокий песчаный бруствер левого фланга, укрепления которого все время не успевали достроить.

На этом приключения не закончились, и, едва Брейн выбрался из броневика, на него набросились свои. Двенадцать солдат сбили его с ног в тот момент, когда он ждал от них благодарности. Обычно так и было, но не в этот раз.

К тому моменту, когда он разбросал их, стараясь все же не покалечить, они дважды приложили его прикладами по голове так, что после окончательных выяснений ему понадобилась врачебная помощь.

Вскоре после этого события Брейн был доставлен к полковому начальству, где разбиралась контратака, которую он возглавлял. И только здесь начало действовать лекарство, которое ему вкололи для восстановления сил.

– Я полагаю, что с их стороны это была всего лишь разведывательная акция уровня дивизии. И теперь противник знает почти все о наших возможностях! – услышал Брейн фразу, которую произносила очень милая, на его взгляд, дама с капитанскими погонами.

«Классная телка», – успел подумать он, прежде чем снова погрузился в беспамятство, однако ненадолго. Рядом находился военный врач, который тотчас сунул ему под нос капсулу стимулятора.

Это помогло. Брейн тотчас вскочил и, раскрыв глаза, принялся судорожно ловить ртом воздух.

– Да что с вами такое, сэр?! – воскликнул испуганный курьер, отскакивая на середину гостиной.

– Что?! Кто?! – спросил Брейн и принялся ощупывать правое плечо, в которое вроде был недавно ранен. Однако ничего не болело, может, только слегка ныл сустав – такое случалось на погоду.

А вот пустячный порез у запястья неизвестно откуда взялся.

– Ты чего пришел? Сколько сейчас времени? – спросил Брейн.

– Я это… Меня прислал господин управляющий, вы опять не отзывались, а они сейчас завтракать пойдут.

– Завтракать?

Брейн еще раз огляделся. Он находился в гостиной и сидел на диване, на котором, видимо, и проспал всю ночь – без подушки. Впрочем, ощущение было такое, что он уснул за полчаса до пробуждения.

Увы, такое с Брейном случалось, когда он выматывался – на войне, во время маршей или конвоев. Тогда достаточно было убедить себя, что «надо, Томас, надо». И он пересиливал это свое «не могу». Тогда пересиливал, а сейчас это было трудно, слушком уж натурально ныло все тело. И это плечо.

– Ты вот что… Ты побудь здесь, я пойду умоюсь и отолью… А потом рванем к завтраку, – пообещал Брейн и, снова резко поднявшись, почувствовал боль в левой голени. Ощущения были такие, будто он накануне подрался с парнем в полтора раза тяжелее его и на двадцать лет моложе.

– Ты сам-то завтракал? – спросил Брейн, чтобы отвлечь внимание посыльного от своей хромоты.

– Да, сэр, мы, обслуживающий персонал, поднимаемся на час раньше вас.

– Бедняжки.

– Ну отчего же бедняжки? – не согласился посыльный и пошел за Брейном. – Я, как проснусь, первым делом бегу на кухню, где всегда что-то остается от ужина.

– Молодец, – похвалил Брейн, стараясь хромать не так заметно и одновременно вспомнить, кто же ему вчера так навалял. Откуда это состояние избитости?

– Там, понимаете, какое дело, все важные персоны опаздывают на ужин, у них всякие дела неотложные, понимаете меня?