Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну? Что ты на это скажешь? — в голосе Фиби звучал страх и возмущение.
«"Джуди и Панч", популярнейшая комедия на все времена! — вещала афиша. — Последние три представления!» Ах, тощий Панч, что ты натворил?!
— Что, по-твоему, я должен сказать? — вяло спросил Квирк.
— Хоть удивление изобрази!
Рыдать Фиби перестала и теперь громко шмыгала носом. Поддержки она не ждала, но надеялась на сочувствие. Девушка смерила Квирка возмущенным взглядом. Казалось, в этой обстановке Квирку неуютно. Сколько она помнила, дядя всегда жил здесь. Совсем маленькую мать приводила ее в гости — даже в том возрасте Фиби чувствовала, что играет роль дуэньи. Стрлько лет прошло, неужели ему по-прежнему неуютно? Босой, с широкими плечами, сильной спиной и неожиданно маленькими стопами он напоминал дикого зверя — медведя, нет, скорее, невообразимо красивую белую гориллу, которая выросла в неволе, но к клетке так и не привыкла.
Девушка встала рядом с Квирком, облокотившись на высокую каминную полку, к которой он прижимался спиной. Опьянение прошло — по-настоящему пьяной она и не была, хотя отчаянно убеждала себя в обратном — накатили усталость и грусть. Девушка всмотрелась в стоящие на полке фотографии.
— Тетя Делия была такой красавицей! — проговорила она. — Она при тебе… Ну… — Квирк покачал головой, даже не взглянув на нее. «Профиль у него как на старой монете, — подумала Фиби. — Такому любой император позавидует!» — Ну, расскажи! — попросила она.
— Мы поссорились, — холодно, чуть раздраженно начал Квирк. — Я убежал в паб и напился. Потом помню больницу — я держал Делию за руку, но она уже умерла. Умерла, а я даже протрезветь не успел…
Фиби снова посмотрела на фотографии в дорогих серебряных рамках. Вот четверка в теннисной форме — Фиби обвела их силуэты кончиком пальца — отец, мама, Квирк и бедная тетя Делия — молодые, улыбающиеся, беззаботные.
— А они очень похожи, ну, мама и тетя Делия, даже для сестер… Обеих ты любил, обеих потерял. — Разумеется, Квирк промолчал. Фиби пожала плечами, гордо подняла голову, взяла со стола газету и притворилась, что читает. — Тебя ведь не волнует, что мне не позволяют выйти за Конора? — Фиби бросила газету и, сев на диван, скрестила руки на груди. — Квирк опустился на одно колено и налил ей кофе, но Фиби по-детски демонстративно отвернулась. — Я просила настоящую выпивку! — Квирк поставил чашку на поднос, взял еще одну сигарету, оторвал от газеты еще одну полоску — на сей раз саму афишу — и зажег ее от камина.
— Помнишь Кристин Фоллс? — спросил он.
— Кого? — вызывающе переспросила Фиби, не удостоив Квирка взглядом.
— Одно время она помогала твоей маме по хозяйству.
Так ты о служанке Крисси? Которая умерла?
— Ты ее помнишь?
— Ага, — пожала плечам Фиби, — по-моему, она папе нравилась. Бледненькая такая, симпатичная. Почему ты спросил?
— Знаешь, от чего она умерла?
Девушка покачала головой.
— От легочной эмболии. Слышала о таком заболевании? — В груди Квирка комом дождевых червей шевелились вопросы и подозрения. Кто подослал к нему бандитов? Кто велел его напугать? «Мы — живое предупреждение. Да, именно».
— Легочная эмболия? — сонно переспросила Фиби. — Это как туберкулез? — Она подняла ноги на диван и легла, прижав щеку к подушке.
— Нет, это при эмболии оусток крови забивает легочную артерию.
— Ага…
— Однажды я наблюдал совершенно невероятный случай эмболии. В отделение привезли старика, совсем дряхлого. Помню, вскрыли легочную артерию и на тебе, оусток, дюймов девять длиной, толстый, как большой палец… — взглянув на Фиби, Квирк увидел, что она заснула. Вот что значит бесцеремонность молодости! В старом свитере и мешковатых брюках девушка казалась такой хрупкой и уязвимой… Квирк взял плед со спинки кресла, стоящего у камина, и аккуратно накрыл им Фиби. Она судорожно выдохнула, не открывая глаз, потерла нос, что-то пробормотала и закуталась в плед. Квирк отошел от дивана и, отвернувшись от каминной полки, стал наблюдать за Фиби. Всем стараниями вопреки, Кристин Фоллс и ее несчастный ребенок проникали в мысли, как лезвие ножа — между дверной коробкой и запертой дверью. Кристин Фоллс, Мэл, Костиган, Джуди и Панч… — Только учти, бедная Крисси умерла не от эмболии, — тихо сказал он спящей девушке. — Хотя так написал в ее досье твой папа, которому она очень нравилась.
Квирк посмотрел в окно, которое никогда не зашторивал. Дождь перестал, и, прижав лицо к стеклу, он увидел луну и бегущие облака с прожилками, которые городская иллюминация окрашивала в синевато-багровый. Взглянув на Фиби, Квирк достал из расшитой блестками сумочки записную книжку в красной кожаной обложке, которую подарил племяннице на последний день рождения, и, разыскав нужный номер, подошел к телефону.
А вот и Конор Каррингтон! Увидев его, Квирк открыл все то же окно и бросил ключ вниз прежде, чем молодой человек позвонил в дверь. В отличие от жены, у мистера Пула лисьи уши, ему и три этажа не помеха. Фиби по-прежнему спала на диване, ее вещи — платье, комбинацию и чулки Квирк развесил на кресле перед камином и просушил. Девушка не просыпалась, и Квирк как следует потряс ее за плечо. Когда она открыла глаза, в них читался животный страх. Казалось, сейчас она выскочит из-под покрывала и даст деру.
— Спокойно! — бесцеремонно проговорил Квирк. — За тобой приехал юный Локинвар[16].
Пока Квирк собирал ее вещи, Фиби сидела, понурившись, потом неуверенно встала. Со сна губы были совсем сухие — девушка облизала их, взяла вещи и позволила Квирку отвести себя в спальню.
Квирк сразу понял: Конор Каррингтон из тех, кто входит бочком, даже не входит, а проскальзывает. Высокий, жилистый, с длинным бледным лицом и гибкими белыми руками он напоминал чахоточных героев викторианских романов. Нет, это если придираться, а по всей справедливости Конора следовало назвать привлекательным, хотя и слегка тщедушным. С другой стороны, Конору Квирк явно не понравился, но дело тут опять-таки было в нервах и подозрениях. Конор приехал в коротком твидовом пальто поверх темного в тонкую полоску костюма, больше подходящего мужчине, не желавшего становиться его тестем, и мягкой фетровой шляпе, которую держал обеими руками. «С таким видом на поминки малознакомых людей приходят», — подумал Квирк. Конор отдал ему'ключ, а шляпу протянул неуверенно, словно боялся, что ее не вернут.
Корон скользнул в гостиную — бочком, снова бочком —
