- Я не хочу тебя терять, Паш, - продолжает Алина пока я прибываю в замешательстве, на её глазах появляется влага, кожа лица принимает пунцовый цвет, - я знаю, ты не поверишь, но я, я полюбила тебя, - действительно не поверю.

Теперь я знаю, когда человек действительно любит, мне это показала Милана, вот она действительно меня любит… или теперь нужно говорить – любила? То, как я поступил с ней, легко может уничтожить всю любовь, все чувства, и на их место поселить ненависть.

- Я за эти годы, правда полюбила тебя, и мне очень больно от того, что ты изменял мне, - из уголком глаз скатываются первые бусинки слёз, - я знаю, я виновата, не сделай я тогда такую ошибку с беременностью, то ничего бы не произошло, это я виновата во всём, но я хочу сохранить нашу семью, - всхлипывает, вновь опускает голову вниз.

Продолжаю молчать, мне не нравится такая перемена в жене, что-то подсказывает, что что-то здесь не так! Сама Алина вряд ли бы пришла и стала вести себя подобным образом и говорить весь этот бред, скорее всего к её изменению приложил руку тесть. Неужели вправил дочке мозги?

- Зачем ты мне всё это говоришь? – спрашиваю, хотя догадываюсь, и у меня два варианта.

Не хочет развода из-за девочек? Или же из-за наследства Кристиана? Скорее второе, видимо она совсем головой поехала, знает же уже, что деду нужен наследник мужского пола, и он у него уже появился! Хотя нет! Не появился, Мишка ему не правнук, а я не внук! Интересно, как поступит Кристиан узнав такую жестокую правду? Кому передаст всё своё добро? Раздаст по фондам или же своему другу Иннокентию, у того-то есть наследничек. Эрик! Бродяжка с улицы, брошенный подросток! А сейчас и не скажешь, что когда-то этот хлыщ был беспризорником! Чёрт! Нельзя допустить, чтобы он стал мужем Милы, нужно выбираться из этой больничке!

Алина молчит, словно не знает, что сказать дальше, а вот я знаю.

- Вспомни наш последний разговор, что ты мне там говорила? Помнишь? – еле заметный кивок головой, - так вот там и слова не сказано про любовь, ты ни разу не говорила, что любишь меня, а вот теперь заливаешь про сильные чувства ко мне, когда же они у тебя появились? Я не верю тебе, Алина. Говори правду, зачем пришла?

Глубокий вдох со стороны, поднимает голову, слёзы продолжают течь из её глаз, веки уже припухли, нос покраснел, лицо влажное.

- Я правду говорю, Паш, я не хочу тебя терять, хочу вернуть всё, как было, ты, я, девочки, все вместе, в одном доме, совместные прогулки, завтраки, ужины, хочу засыпать и просыпаться в одной постели. Я всё поняла и осознала, не зря говорят, что человек начинает ценить всё, что у него была, только тогда, когда теряет всё это. Я не хочу терять всё это, Паш. Я готова простить тебя за измену, я клянусь, что никогда не упрекну тебя этим, прошу Паш, давай начнём всё сначала, давай склеим, что так глупо разбили, - поднимает сумочку с калений, опускает её на пол, сама поднимается на ноги, медленно подходит к моей койке, - я прошу, Паш, дай нашей семье шанс на восстановление, не руби с плеча, все мы люди, все совершаем ошибки, оступились оба, оба виноваты, так давай исправим это, второго шанса заслуживают все, и мы не исключение, - опускается на колени у изголовья кровати, кладёт голову на край койки, смотрит взглядом полным слёз и надежды.

Её речь и взгляд сбивают с толку, но вот душу не затрагивают, там дыра из-за потери Миланы, огромная, затягивающая, и не дающая испытывать ни единой эмоции в сторону Алины. Нет ни ненависти, ни жалости, ни злости, глухо и пусто.

Эта пустота отражается и в моих глазах, и Алина это замечает. Зажмуривает глаза, тело сотрясается в беззвучном рыдании, её трясёт, уткнулась лицом в белую простынь, сжала её в кулачках.

Чёрт! Что-то всё же дрогнуло внутри. Превозмогая боль в ключице и плече, тяну Алину на себя взяв её за локти. Девушка легко поддаётся, громко всхлипывает, буквально заваливается на меня, обхватывает за шею, лицом прижимается к груди, рыдает уже в голос.

- Алин, перестань, - стискиваю зубы, жена неосознанно давит своей рукой на сломанную ключицу, боль жуткая, до тёмных кругов перед глазами.

Рывком переворачиваюсь на бок, укладываю девушку рядом, еле сдерживаю стон боли. Как только рука Алины исчезает с повреждённой ключицу, становится легче.

Слёзный поток не прекращается, жена рыдает, жмётся ко мне, мелкими поцелуями осыпает мою обнажённую грудь.

- Алин, - хочу прекратить всё это.

- Нет, прошу, не отталкивай меня, не бросай, я люблю тебя, Паша, прости меня, - остервенело качает головой, ещё сильнее прижимается, шепчет сквозь рыдания, захлёбываясь словами.

Резко вскидывает голову, рывок вперёд и её губы прижимаются к моим.

Отталкиваю от себя Алину, совершенно не заботясь, что она может упасть, что, собственно, и происходит. Не ожидая такого, она валится назад, падает на задницу под писклявый вскрик. Зарёванная, ошарашенная, хлопает глазами, смотря на меня снизу вверх.

- Ты…, - давится воздухом, - да как ты смеешь так со мной?! – слёзный поток прекращается словно по щелчку пальцев, лицо искажает злобное выражение, точно такое же, как в тот день, когда она напала на меня, - подонок! – брызжет ядом.

Ну вот! Теперь я узнаю свою жену.

Неуклюже поднимается с пола, по её почерневшим глазам понимаю, что сейчас кинется на меня, и я не ошибаюсь. Стоит только ей встать на ноги, как тут же бросается в мою сторону.

- Не смей! – рявкаю, перехватываю её летящие в моё лицо руки с растопыренными пальцами и длинными ногтями, которыми она легко может выцарапать мне глаза или содрать кожу до самой кости.

Благо у меня бандаж позволяет шевелить рукой. Плечо сводит судорогой от боли, и удерживать дёргающеюся жену становится труднее, повторно отталкиваю Алину.

- Сволочь! Ублюдок! – летят оскорбления, она орёт на всю палату, и не удивлюсь если её слышно и в коридоре.

- Угомонись! Убирайся отсюда! – рычу, рывком поднимаюсь с постели, чтобы выпроводить дуру из палаты.

Я ещё хрен восстановил свои силы, слабость волнами накатывает, держусь как могу, на нетвёрдых ногах надвигаясь на прячущуюся от меня задом жены.

Она продолжает покрывать меня оскорблениями.

- Да