вселенной Трисахасра-махасахасри-ки. Гораздо больше заслуг порождает ощутивший искреннюю веру в одного Будду, нежели совершающий даяние стольким бодхисаттвам, сколько их было бы, если бы ими стали все существа вселенной Трисахасра-махасахасрики. Кто слушает это «Изложение Дхармы Двойной сутры», тот порождает гораздо больше заслуг, чем тот, кто ощутил искреннюю веру в Татхагат, заполнивших всю вселенную Трисахасра-махаса-хасрики. Что уж говорить, Сарвашура, о записывающем это изложение Дхармы, хранящем его в памяти, читающем или постигающем его, а тем более о совершающем с искренней верой поклоны этому изложению Дхармы.

Как ты думаешь, Сарвашура, все ли простые существа способны слушать эту [сутру]?.. И даже если они слушают ее, вера ведь в них не зарождается… Сарвашура, слушай. Есть ли среди простых существ такой, кто смог бы нырнуть до дна океана?

– Нет, Бхагаван.

– А найдется ли, Сарвашура, такое существо, которое исчерпало бы пригоршней океан?

– Нет, Бхагаван. Не найдется, Сугата.

– Сарвашура, как нет существа, способного осушить океан, так и никакое существо, стремящееся к низменному, не способно слушать это изложение Дхармы. Сарвашура, те, кто не видел мириады Татхагат – столько их, сколько есть песчинок в восьмидесяти реках Гангах, – неспособны записать это «Изложение Дхармы Двойной сутры». Те, кто не видел столько Татхагат, сколько есть песчинок в девяноста реках Гангах, неспособны слушать это изложение Дхармы. Кто не видел бесчисленные миллиарды Татхагат, тот, услышав это изложение Дхармы, оставляет его. А те, кто видел миллиарды Татхагат – столько их, сколько есть песчинок в реке Ганге, – слыша это изложение Дхармы, чувствуют искреннюю веру, радость, познают истину такой, какая она есть. Они верят в это «Изложение Дхармы Двойной сутры» и не оставляют его. Слушай, Сарвашура. Те, кто записывает хоть одно четверостишие из этой «Двойной сутры», обретут – за 950 миллиардами миров – такие же Земли Будд, как мир Сукхавати. Сарвашура, продолжительность жизни тех существ будет 84000 кальп.

Сарвашура, слушай. Бодхисаттвы-махасаттвы, услышавшие хотя бы одно четверостишие из этого «Изложения Дхармы Двойной сутры», подобны тем, кто, выслушав четверостишие из этого «Изложения Дхармы Двойной сутры», очистятся от пяти злодеяний неотложного возмездия, которые они сами совершили, побудили других совершить или радовались, когда те их совершали.

Слушай, Сарвашура. Укажу и другие достоинства [этой сутры].

Например, некое существо разрушило ступу, произвело раскол Сангхи, вывело бодхисаттву из самадхи, создало препятствие Мудрости Будды и убивало людей. Потом оно раскаялось и стало горевать: «Я погиб в этом теле, погиб и после смерти! Я негодяй!» Так думая, оно испытывает сильную душевную муку, непереносимое страдание. Сарвашура, все существа отвергают это существо. Презирают его. [Огонь] жжет [душу] этого существа, оно становится ни к чему не годным. Также негодными (испорченными) становятся [его] мирские и немирские качества. Такому человеку предстоит многие кальпы походить на обгоревшее полено. Как красивый дом, колонны и стропила которого обгорели, становится некрасивым, таким быть предстоит и тому человеку. Отвратителен он и в этом мире. Где только он ни ходит, существа ругают, избивают его. Он испытывает голод и жажду, и нисколько не находит [пищи и питья]. Поэтому страдает. Голод, жажда и брань [других] ему напоминают [совершенные им] разрушение ступы и пять злодеяний неотложного возмездия. И он думает: «Куда мне идти? Кто может меня спасти?» Страдание и досада приводят его к мысли: «Нет здесь для меня никакого защитника. Поэтому пойду в гору или к ущелью и покончу с жизнью». Он говорит себе:

– Поскольку я злодейства совершил,

то похожу всегда на обгоревшее полено.

Я отвратителен и в этой жизни,

красив не буду и в других рождениях.

Я отвратителен и в доме

своем, и за его пределами;

из-за пороков я наделал зла,

поэтому дурная участь ждет меня.

Буду я страдать и в другой жизни;

дурной удел – и здесь, где я сейчас.

Рыдает, задыхаясь он от слез,

и даже боги слышат его слова:

– Ох, нет надежды – после смерти

в дурную участь я пойду!

И боги говорят ему:

– Глупый человек, отбрось

мысли о страданье и гуляй.

– Я отца убил, я мать убил…

Пять деяний неотложного возмездья совершил.

Нет для меня прибежища, нет и защитника.

Испытать мучение придется.

Я на гору взойду и прыгну в бездну.

– Не ходи, о, глупый человек.

Уже много ты содеял зла

из-за вредных мыслей.

Поэтому не совершай греха!

Те, кто причиняет вред себе,

в ад мучительный пойдут.

Будут мучиться, рыдать и свалятся на землю.

Старание такое к Буддству не ведет,

и бодхисаттвой так не станешь;

не войдешь и в Колесницу

освобождения шравак.

Прилагай усилие к другому.

Иди к горе, где риши проживает.

Придя и мудреца великого узрев,

он говорит ему, склонившись в ноги:

– Святой, защитником мне будь!

Я охвачен страхом, притеснен страданием.

Риши, сердце всех существ, послушай слов моих!

Сидя здесь, открой простор для мыслей,

хотя б минуточку благую Дхарму разъясняй.

Поскольку я испуган и страдаю очень,

посиди, пожалуйста, хотя б одно мгновение.

Я исповедаться хочу во многих злодеяниях.

Пусть риши скажет слово мне.

Риши говорит:

– Ты рыдаешь от страдания, подавлен горем,

изголодавшийся, мучимый жаждой,

надежду потерявший, по Трем мирам блуждаешь.

Поешь – вот пища.

Пищи дав, чтобы насытить его тело,

риши [прибавляет]:

– Поев сей вкусной пищи, человек,

ты будешь очень удовлетворен,

а Дхарму, очищающую все грехи,

я изложу тебе потом.

В одно мгновение он проглотил

пищу вкусную его.

Поев, помыл он руки,

риши обошел вокруг,

уселся со скрещенными ногами

и рассказывает о своих злодействах:

– Я убил отца и мать убил,

разрушил ступу,

бодхисаттве помешал

достигнуть Буддства…

Его слова услышав,

риши говорит:

– Ты натворил злых дел, поэтому,

о, человек, ты грешен.

Исповедайся в содеянных грехах

и в побуждениях их совершить.

Тогда тот человек, ощущая боль душевной муки

и испытывая страх, воскликнул:

– Кто будет мне защитником?!

Наделал я злодейств,