— Отравить тебя, что ли, чтоб с такими просьбами ко мне лезть перестал?

— Сама же выхаживать будешь — душа у тебя добрая, чистая, сопереживающая, — интонация его голоса была нежная и ласковая, — А блинчики в твоем исполнении, готов поспорить, просто бесподобны.

Этакий симбиоз лести и подхалимства из уст Вадима не позволил мне съязвить ему в ответ и я, едва слышно и досадно простонав, встала с кровати и, ни разу не взглянув на наглого гостя, вышла из комнаты. Заскочила на пару минут в ванну, умыться и переодеться в халат, а затем прошла на кухню и, сама пребывая в шоке от своего же податливого поведения, стала готовить тесто для блинов. Причем, припоминая вчерашнее рагу, а точнее объемы потребляемой Вадимом пищи, теста я сделала много — чтобы дня на три с завтраком не заморачиваться. Блинов ему хочется? Вот пусть ими только и завтракает! Всю неделю! Сама от блинов воздержусь. Не самая моя любимая, да и вредная для женской фигуры, еда.

Замесив не сложное тесто и вооружившись двумя одинаковыми по диаметру сковородками, я уже жарила пористые, бездрожжевые блинчики по фирменному бабушкиному рецепту. При этом напевая что-то веселое и жизнеутверждающее себе под нос.

Вадим появился на кухне, когда последняя порция блинов уже дожаривалась на выключенной плите. Гость надел на себя халат. Мужской. Вовкин… И этот халат, махровый, синий в золотистую полоску, смотрелся на Вадике совершенно нелепо: длина и рукава коротковаты, а приличная часть мощной мужской груди, не вмещалась в запАх, и выглядывала углом почти в девяносто градусов. Не по размеру одежонка. На дядюшке она сидела иначе, идеально по размеру. Я задержала взгляд на оголенной части тела Вадима, начиная злиться. Сама не понимая на что именно.

— Какой божественный запах, — заметил громко Вадим, отвлекая меня от странных мыслей, прошел мимо и подошел к холодильнику. Достал из него сыр, масло и сметану. Потом Вадик включил чайник, взял с полки две кружки и, заварив в обе чая, присел за стол. Н-да, гость-то уже так по-хозяйски ведет себя у меня дома. А ведь еще и суток не прошло его гостевания. Эх, чуяла же что пожалею…

Я поставила в центр стола тарелку с огромной стопкой блинов и с тяжким вздохом, намекая как же я устала, уселась рядом. Вадим свернул в трубочку блинчик и, макнув поджаристый край в сметанку, откусил кусочек.

— Вкуснота какая, Кирюшка, — похвалил он меня, аппетитно жуя. — Хозяюшка…

Мои глаза невольно закатились и я произнесла, сквозь зубы:

— Клянусь вам, Вадим Алексеевич, это в первый и в последний раз. Отныне, готовить будешь сам. Не мое это.

— Очень даже твое. Вкусно, эстетично и… — он сделал паузу, во время которой провел своим взглядом по моему телу, а потом добавил: — Уж очень эротично ты смотришься, стоя у плиты: полуголая, запыхавшаяся, сосредоточенная…

— Какие, однако, странно-извращенские у тебя фантазии, — ухмыльнувшись, заметила я. Вадим мне подмигнул и стал молча кушать. Я же решила лишь попить чайку, но спустя пару глотков, все таки сунула в себя пару кусочков сыра. И даже не сразу поняла, что все это время я опять пялюсь на грудь Вадима. Отвела взгляд, подавляя в себе вдруг возникшее чувство смущения, и уставилась в кружку, делая маленькие глотки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Молчание гостя продолжалось недолго. Он, закончив жевать третий блин, неожиданно спросил:

— Вот мне очень интересно — о чем ты думала, когда так пристально рассматривала меня сегодня утром?

Чуть не поперхнувшись чаем, я отставила полупустую емкость с напитком и сурово посмотрела на родственничка.

— Да не рассматривала я тебя!

— Ой, да ладно, — усмехнулся Вадим. — Как будто я не заметил… Ты не переживай, в этом ведь нет ничего страшного. Я же тоже грешен, Кирюшка.

— Ты меня рассматривал? — ахнула я.

— Ага, еще тогда, после караоке, когда ты без стеснения прошлась по комнате в одном белье, — напомнил он. — Ну, так о чем подумала?

— Честно? — спросила я, Вадик, естественно, кивнул. И я решила ответить честно, как и предложила. — Я подумала: а почему это я не повелась на тебя в Крыму?

Родственничек довольно улыбнулся.

— И как ты сама себе на этот вопрос ответила? — поинтересовался он.

— Никак. Не нашла ответа, — пожала я плечами. — У меня, знаешь ли, интуиция хорошо работает. Она, видать, и в тот раз вовремя среагировала: не связывайся с этим ВДВшником — одни неприятности от них.

— И много у тебя в жизни было представителей сих войск?

— Ни одного, — замотала я головой. — Бог миловал.

— Так откуда ж тогда такая нелюбовь к нашему брату? — искренне удивился он.

— Это, скорее, как аллергия. Не ешь продукт — не знаешь. Но кто знает как она проявится, когда попробуешь? — фыркнула я. — Ладно, завтракай, родственничек, пока дают… А мне пора, — я быстро встала из-за стола и так же быстро направилась в сторону выхода.

— А ты далеко? — остановил меня вопросом Вадим.

— Я? В спальню.

— А потом?

— А потом — это мое дело.

— Твое-твое, — закивал Вадик. — Но каким бы оно не было — на это дело мы отправимся вместе, — серьезно сказал он, а я нахмурив брови, спросила:

— Ты ж вроде с утра собирался к брату заглянуть, за вещами?

— А тебе так не терпится, чтоб я окончательно и основательно к тебе перебрался? — усмехнулся он.

— Нет, мне просто не терпится избавиться от твоего присутствия. Хотя бы на некоторое время.

— Извини, но, боюсь, что это не получится, — замотав головой, сообщил гость. — Мне вот совсем не хочется отпускать тебя одну… И поэтому сейчас ты, да, пойдешь в спальню собираться, а я пока уберу со стола и вызову НАМ такси. Мы сначала съездим за моими вещами, а потом отправимся в вашу кондитерскую, оценивать масштабы и возможности вашего неприятеля, — он поднялся и действительно принялся убирать со стола. А я, капризно топнув ножкой, грозно поинтересовалась:

— С какого х… С какого этажа ты на голову мою свалился, а? Я вроде ни о чем тебя не просила и даже наоборот — открытым текстом говорила что в помощи твоей не нуждаюсь.

Вадим закончив собирать посуду со стола, подошел ко мне и невозмутимо и мягко напомнил: