Илл. 33. Пит Хофстра (слева) и Келли принимают трех мулл в отделении АРА в Уфе

Уже к 23 февраля переводчик Уиллиг был психологически измотан, он был не в состоянии работать целый день, и Келли начал отпускать его домой пораньше. Келли боялся, что несчастный Уиллиг стоит на грани нервного срыва, и не мог его в этом винить, ведь картина перед ними была безрадостной. Грядущее лето не сулило ничего хорошего, а заглянуть еще дальше в будущее не представлялось возможным. “А что будет следующей зимой? – гадал Келли. – Может, ситуация улучшится после смерти двадцати, тридцати, сорока миллионов людей”[226].

Через три дня в отделение пришли попавшие в затруднительное положение французы. Супруги только что приехали в Уфу из Центральной Азии, не подозревая, что голод добрался и до этих мест. Оставшись без еды и денег, они обратились к Келли с мольбой о помощи. Пожалев французов, Келли дал мужчине работу. Хотя он не спешил этого признавать, в глубине души он наверняка понимал, что суматошными подачками занимается не только Бленди.

В тот день Келли дождался, когда остальные сотрудники отделения соберутся расходиться по домам. Никто не хотел уходить последним. В одиночку на темных улицах Уфы было опасно. Неподалеку от отделения АРА убили 12 человек. Белл обращался по этому поводу в милицию, но там лишь пожимали плечами и признавали, что больше не контролируют город, а потому могут лишь выдать американцам большой запас оружия, чтобы у них была возможность себя защитить. Уходя с работы, каждый сотрудник АРА проверял, лежит ли у него в кармане пальто револьвер. В тот день, прежде чем отправиться домой, Келли написал:

Первую неделю марта Келли готовился к прибытию кукурузы, почти каждый день работая до полуночи. Хотя он он был измучен и ошеломлен масштабами стоящей перед ним задачи, ведь в тот месяц Уфа должна была получить около 500 тысяч пайков с кукурузой, Келли находил в себе силы шутить в письмах к Джейн: “Думаешь, теперь я понял, что такое дневная выработка?” – острил он[228]. Первый состав из Новороссийска пришел в Уфу 7 марта. Только после его прибытия Келли и остальные сотрудники АРА поняли, с чем имеют дело. До этого момента они не знали, ожидать им пшеницу или кукурузу, приедет она россыпью или в мешках, а если первое, то кто будет ее молоть и где предполагается ее хранить, ведь советское правительство пока не удосужилось выделить им дополнительные склады. Красноармейцы из отряда, охранявшего состав, сказали Келли, что поезд шел в Уфу несколько недель, потому что не раз терялся по пути на восток, к Уралу. Солдаты давно не ели, и Келли выделил им 2 миллиона рублей, чтобы они купили себе черного хлеба. Ему понравились бойцы, которые рассказывали увлекательные истории о своем путешествии. Надеясь спасти другие составы от долгих задержек по пути в Уфу, Келли телеграфировал в Новороссийск, чтобы там не забывали снабжать конвой “картой мира и компасом”. Впрочем, это ничего не дало: его телеграмма дошла до адресата лишь через два месяца.

После множества поспешно организованных встреч с местными чиновниками Келли и Белл сумели найти склад для кукурузы – и как раз вовремя, ведь за несколько дней в Уфу пришло 113 вагонов зерна. Американцы едва успевали следить за поставками – работать приходилось в бешеном темпе. Девизом отделения давно стала нехитрая фраза “делай что можешь”, но теперь не получалось и это. Они повесили на стену огромную схему организации, полагая, что визуализация операции поможет им найти способ упростить процессы, исключить ненужные шаги и повысить эффективность. Но схема не принесла пользы, потому что у них не было ни минуты, чтобы ее изучить. Тем не менее Келли полагал, что со схемой отделение стало выглядеть солиднее.

Голова шла кругом от работы, и вечером ему не удавалось отключиться и отдохнуть. Он чувствовал, что вот-вот не выдержит давления. В довершение всех бед у него начал расти зуб мудрости, отчего челюсть постоянно ныла. Он писал Джейн:

Ситуация усугубилась, когда вскоре после начала поставок кукурузы отделение АРА уведомили, что ГПУ арестовало заведующего центральным складом по обвинению в воровстве. Он был не единственным. В том же месяце работника одной из уфимских кухонь АРА поймали на разбавлении муки суррогатами. Были также сообщения о том, что русские продают кукурузные пайки на местных рынках. Белл попросил ГПУ арестовать работника кухни и, если его признают виновным, посадить его в тюрьму, а за рынками установить наблюдение, чтобы положить конец нелегальной торговле. Он поблагодарил сотрудников ГПУ за помощь в прошлом и сказал, что надеется на “сотрудничество в будущем”. Завскладом Лингарт пришел в отделение в слезах, моля простить его и снова взять на работу. Он сказал Келли, что они с женой голодают, и попросил хотя бы выдать ему паек за прошлый месяц. Но Келли и слышать об этом не желал. Лингарт сменил тактику. Он перестал плакать, вытер слезы, сказал Келли, что знает, кто еще ворует со склада, причем гораздо больше его самого, и предложил назвать всех воров поименно. Келли не купился и на это. Оставить Лингарта или проявить к нему сострадание значило закрыть глаза на мелкое воровство, а следовательно, обделить продовольствием действительно нуждающихся[231].