— Уходи! Вали к черту! Да, ты прав, это не твой ребенок!

Я замер, не веря словам. Неужели, она это сказала? С усилием, я оторвался от Федькиного лица и посмотрел на Марго. Стоит надо мной и трясется как осиновый лист, даже губы посинели, а глаза огромные, и такие бездонные. Нет пафоса и высокомерия, сейчас, она вдруг превратилась в ту самую девчонку, с которой я столько лет просидел за одной партой. Наверное, ей нельзя так нервничать.

— Да, это не твой ребенок, теперь ты доволен? — увидев, что я остановился, Марго перестала кричать, и я еле расслышал ее хриплый шепот, — мы встречаемся несколько лет. И я ни капли не жалею. Просто уходи, хорошо?

Я улыбнулся, внезапно почувствовав облегчение. Хотя бы здесь все разъяснилось. Подо мной заворочался Федька, и я поднялся на ноги, потеряв к нему интерес.

— Ты извини, если что. — Он сплюнул кровь на пол, — может, когда-нибудь меня поймешь. Я давно детей хочу, а Ли думает только о своей фигуре. Когда узнал про Марго, чуть с ума не сошел. Но растерялся, не знал, как правильно поступить. А потом все затянулось, я думал, со временем все само собой разрешится…

— Вот и разрешилось. Совет вам да любовь! Только, прошу, освободите квартиру до завтра, хорошо?

Я широко улыбнулся и пошел к выходу. Марго плакала, закрыв лицо руками. Даже спустившись по лестнице, я все еще слышал в своей голове ее горькие всхлипывания. Неужели так жалко своего любовника, что не могла сдержать слезы до того, как я уйду?

Я уже знал, где проведу этот вечер, и еще никогда не чувствовал себя таким свободным.

Глава 31

Он снова позвонил. Кажется, уже шестой раз. С трудом сдержав раздражение, я отключила звук телефона и посмотрела на Евгению Валерьевну, тучную женщину в темно-синем платье. Она сидела за массивным, коричневым столом и перекладывала файлы из одной папки в другую. Несмотря на работающий вентилятор, на ее лбу выступила испарина, а в уголках носогубных складок собрались катышки бежевого тонального крема.

— Да, конечно, вы можете оформить опеку на ребенка. Но нужно выполнить некоторые условия. Необходимо принести справку с места работы, медицинское заключение о состоянии здоровья и об отсутствии судимости, выписку из домовой книги, копию паспорта. Так же нужно согласие супруга, если он у вас есть.

— Хорошо, я поняла. Евгения Валерьевна, а как быть с Виталиком сейчас? Все это время мальчик будет находиться в детском доме? Какой за ним будет уход?

Я напряглась, в ожидании ответа. Перед тем как приехать на собеседование, я по глупости начиталась историй с различных форумов, где все как один, заверяли, что каждого ребенка, попавшего в «это» место — безбожно мучают, плохо кормят и держат на привязи до совершеннолетия. Что уж говорить про детей-инвалидов, которые не могут за себя постоять…

— У нас круглосуточное наблюдение, есть ночные няни. За особенными детьми и уход особый. Вы ведь уже видели ребенка, убедились, что с ним все в порядке.

Я коротко кивнула, и снова вспомнила потерянное выражение на лице Виталика, когда он увидел меня в игровой комнате. Он не понимал, что происходит, не понимал, как оказался в незнакомом доме, полном гомонящих детей. Вокруг было много игрушек и очень шумно, так шумно, что его это пугало. Я была уверена в этом. Впервые, перед тем как уйти, я почувствовала, как он крепко схватился за мои пальцы — так, словно боялся, что я никогда больше не вернусь. Но, я вернусь. Обязательно вернусь. Нужно лишь уладить некоторые детали, одна из самых важных — нужно как можно скорее устроиться на работу, а все остальное — дело времени. Я не могла его бросить вот так, одного, среди незнакомых людей.

— Да, что касается биологического отца мальчика, — Евгения Валерьевна прокашлялась, — он отказался забирать его. Причина неизвестна, но, думаю, это не имеет большого значения. Насколько я поняла, мама мальчика давно была в разводе. Поэтому, у вас есть все шансы на то, чтобы оформить опеку. После подтверждения, органы опеки будут проверять, в каких условиях будет жить и воспитываться ребенок. Это включает оценку жилищно-бытовых условий, наблюдение за его здоровьем, как вы сами понимаете, ребенок не такой как все. Смотреть будут все — как одевается, что ест, как себя чувствует в эмоциональном плане. Будет важна каждая деталь, плановые проверки будут проводиться регулярно.

— Не думаю, что у меня возникнут с этим сложности. Мы прекрасно ладим и научились понимать друг друга с одного взгляда.

Я улыбнулась, но почувствовала легкое волнение от того, что впереди меня ждет много перемен и бумажной волокиты. Смогу ли я? Да, я просто обязана все сделать правильно. И чем быстрее, тем лучше. Каждая минута в детском доме будет причинять Виталику боль.

— Ваша непоколебимая уверенность весьма радует. — Евгения Валерьевна показательно хлопнула ладошкой по столу, словно уже приняла решение, — рекомендую записаться в организацию приемных родителей. В специальной школе для опекунов, вы сможете подготовиться морально. Это поможет осознать, что вы совсем скоро станете полноценным родителем. Многие кандидаты не всегда понимают, какая ответственность ложится на их плечи, теряются, иногда паникуют. У нас есть школа «Моя любимая семья», вы можете подать заявку на сайте. Там все просто и понятно.

— Спасибо, я обязательно все сделаю.

Почувствовав, что разговор подошел к концу, я поднялась из-за стола и, попрощавшись с директором, вышла в коридор. В руках — кипа заявлений, которые нужно заполнить в ближайшее время. Аккуратно свернув листы, я положила их в сумочку и взяла сотовый. Шестнадцать пропущенных звонков от Богдана. Шутка что ли? Я ничего не слышала о нем несколько недель, и, вот сейчас, он снова объявился. Объявился, но мне от этого нет никакой радости. Странно, но Богдан больше не вызывает прежних эмоций — я не чувствую трепета или волнения. Словно внутри что-то перегорело или выключилось. Моя многолетняя зависимость исчезла, перестала быть значимой. И теперь все выглядит иначе. Мое сердце больше не замирает, когда вижу, как высвечивается его имя на экране телефона. Значит ли это, что я наконец-то им переболела?

Словно почувствовав, что думаю о нем, Богдан позвонил снова. Поколебавшись пару секунд, я все-таки взяла трубку.

— Ника? Ты почему трубку не берешь?

— У меня были дела.

Я была максимально спокойна. Его голос больше не заставлял меня замирать от липкого счастья, от одного только осознания, что слышу его. Да, я больше не вслушивалась в каждое слово, в надежде запомнить голос.