Вниз по галерее, мимо ниши для хора, через калитку в ограждении престола. Каждое мгновение я ждал, что Робертсон набросится на нас, выпрыгнув из какого-то укрытия. Для меня он превратился в столь зловещую фигуру, что я бы не удивился, если б он спланировал со сводчатого потолка, внезапно обретя перепончатые крылья, разъяренный темный ангел, несущий смерть.

Мы находились в центральном проходе, когда жуткий грохот и звон разбиваемого стекла у нас за спинами нарушили царящую в церкви тишину. Окон в ризнице не было, не было и стеклянной панели в двери, ведущей в церковный двор. Тем не менее именно из этой комнатки, которую мы только что покинули, и доносились звуки, свидетельствующие о погроме. Они повторились, еще прибавив в громкости.

Мне показалось, что я слышу, как скамью, на которую выкладывались одеяния для служб, швырнули в шкаф, где эти одеяния висели, как разбиваются бутыли с вином, как серебряный потир и другие священные сосуды летят в стены, а потом звенят, падая на пол.

В спешке мы оставили в ризнице свет. И теперь, оглядываясь, через открытую дверь видели беснующиеся там тени.

Я не знал, что происходит в ризнице, и не собирался возвращаться туда, чтобы посмотреть на чинимый Робертсоном разгром. Вновь взяв Сторми за руку, я бежал с ней по центральному проходу, тянущемуся по всей длине нефа, к двери в притвор.

Выбежали из церкви, спустились по лестнице в кровавые сумерки, которые уже начали накрывать улицы Пико Мундо лиловыми саванами.

Поначалу я даже не мог вставить ключ в замок зажигания «Мустанга» Терри. Сторми торопила меня, как будто я сам не хотел как можно быстрее уехать от церкви. Наконец ключ вошел в замочную скважину, и тут же взревел двигатель.

Оставив на асфальте перед церковью Святого Барта немалую часть резины, мы полтора квартала проехали на дымящихся покрышках так быстро, что казалось, телепортировались на это расстояние, пока я не выдохнул: «Позвони чифу».

У нее был свой мобильник, и она ввела в него домашний телефон Уайатта Портера, который я ей продиктовал. Подождала, пока снимут трубку, сказала:

— Чиф, это Сторми, — выслушала ответ, продолжила: — Да, звучит как прогноз погоды, но я звоню по другому поводу. Одд хочет поговорить с вами.

Я взял трубку и затараторил:

— Сэр, если вы быстро пошлете машину к церкви Святого Барта, то, возможно, успеете перехватить Робертсона, который крушит ризницу. Может, не только ризницу, может, всю церковь.

Он велел мне подождать и позвонил по другой линии.

В трех кварталах от церкви Святого Бартоломео я съехал с мостовой, направив «Мустанг» к мексиканскому кафе быстрого обслуживания.

— Пообедаем? — спросил я Сторми.

— После того, что произошло в церкви?

Я пожал плечами.

— Все оставшиеся нам годы мы будем жить после того, что произошло в церкви. Лично я намерен снова начать есть, и чем быстрее, тем лучше.

— Эта еда не сравнится с тем пиром, который я собиралась устроить на колокольне.

— Так что будем делать?

— Я умираю от голода.

Держа одной рукой мобильник у уха, второй я поставил «Мустанг» в хвост очереди к «автоокну».[37]

— Почему он решил разгромить церковь? — спросил чиф Портер, вернувшись на мою линию.

— Понятия не имею, сэр. Он пытался устроить мне и Сторми ловушку в звоннице церкви…

— А что вы делали в звоннице?

— Устроили пикник, сэр.

— Полагаю, видели в этом какой-то смысл.

— Да, сэр. Там очень красиво. Мы обедаем наверху пару раз в месяц.

— Сынок, мне бы не хотелось поймать тебя обедающим на флагштоке перед Дворцом правосудия.

— Конечно, это не настоящий обед, закуски.

— Если вы хотите приехать сюда, мы сможем накормить вас жареным мясом. Захватите и Элвиса.

— Я оставил его у баптистской церкви, сэр. Мы со Сторми стоим в очереди за тако,[38]но все равно спасибо.

— Расскажи мне о Робертсоне. Мой человек давно уже следит за его домом в Кампс Энде, но он еще не возвращался.

— Он стоял на кладбище, увидел нас наверху, в звоннице. Показал нам палец, а потом попытался добраться до нас.

— Ты думаешь, он знает, что ты побывал в его доме? — спросил чиф.

— Если он не заезжал домой после меня, я не понимаю, как он может это знать, но он знает. Одну секунду, сэр.

Мы добрались до меню.

— Тако с меч-рыбой, побольше сальсы,[39]жареные кукурузные палочки и большой стакан «колы», — сказал я пареньку в сомбреро, который тут же продиктовал мой заказ в подвешенный у рта микрофон. Посмотрел на Сторми. Она кивнула. — В двойном размере.

— Вы в «Мексиканской розе»? — спросил чиф.

— Да, сэр.

— У них потрясающие чурро.[40]Советую попробовать.

Я последовал его совету и заказал две порции чурро пареньку в сомбреро, который вновь поблагодарил меня голосом девочки-подростка.

Автомобильная очередь поползла вперед, и я продолжил:

— Когда мы сумели удрать от Робертсона в церкви, он, должно быть, рассердился. Но почему он решил выместить свою злость на здании, я не знаю.

— Две патрульные машины уже едут к церкви, без сирен. Возможно, они уже там. Но вандализм… это же не идет ни в какое сравнение с теми ужасами, которые, по твоим словам, он замыслил.

— Нет, сэр. Не идет. И до пятнадцатого августа меньше трех часов.

— Если мы сможем отправить его в тюрьму за вандализм, у нас будет повод покопаться в его жизни. Может, это даст нам шанс понять, что он хотел устроить в Пико Мундо.

Пожелав чифу удачи, я оборвал связь и вернул мобильник Сторми.

Посмотрел на часы. Полночь, а вместе с ней и 15 августа, надвигалась на нас, как цунами, набирая высоту и мощь. Бесшумная, но несущая смерть слепая сила.

С тем чтобы услышать от чифа, поймали они Робертсона на вандализме или нет, Сторми и я поели на автостоянке «Мексиканской розы», опустив стекла «Мустанга» в надежде на легкий ветерок. Еду здесь готовили вкусную, но горячий ночной воздух пахнул исключительно выхлопными газами.