— Славное место, — вздохнул Дронго, — хотямне никогда не нравились старые и пыльные дворцы, оставшиеся со времёнСредневековья. Все, кроме старых надёжных дубовых дверей. Надеюсь, у них естьсдвоенные номера.

Таких номеров не оказалось. Здесь вообще было не так многономеров. И портье не владел ни английским, на котором пытался объяснитьсяДронго, ни французским, на котором с ним разговаривала Вера. Отчаявшись, Дронгоперешёл на ломаный испанский, который был похож на знакомый итальянский.

— Нам нужна большая комната с двумя кроватями, —пытался объяснить Дронго.

Слово «гранде» портье понял. И понял, что для двоих. Онрадостно закивал в знак согласия. Тут же появился мальчик, который понёс ихвещи куда-то на второй этаж. Дронго достал наличные деньги и заплатил сразу задва дня. Потом они поднимались по крутой лестнице. Мальчик открыл деревяннуюдверь, внёс вещи и, получив чаевые, сразу убежал. Дронго вошёл в большую ипросторную комнату. Это была гостиная с массивной тёмной мебелью. Стулья свысокими спинками, обитые красным бархатом. Огромный дубовый шкаф с вырезаннымифигурками. Мебель была похожа на те гарнитуры, которые приходили в Баку и вМоскву в его молодости. Тогда эта румынская мебель называлась «Ренессансом». Онпрошёл в другую комнату. Она была меньше. Уютная спальня с большой кроватью,под атласным пологом, застеленная бархатным покрывалом. Справа была небольшаяванная комната. При этом собственно ванная и санузел были раздельными.

— Одна кровать, — показала Вера, — мнекажется, что вы обещали две. Или я ослышалась?

— Я сейчас попытаюсь с ним поговорить. — Дронгоповернулся и пошёл к портье.

Но его попытки пояснить портье, что кровати должны бытьраздельными, ни к чему не привели. Портье просто не понимал, почему он долженискать номер с двумя кроватями рядом для этих привередливых гостей. К тому жесвободных номеров почти не было. Дронго вернулся в свой номер.

— Это самый лучший номер, — сказал он, входя вспальню, — если хотите, я буду спать на полу. Здесь нет даже дивана.

— А на полу наверняка есть тараканы, — нервнозаметила Вера, — не нужно экспериментов. Будем спать на этой кровати.Надеюсь, что вы хотя бы не храпите.

По лицу Дронго она поняла, что ошибается.

— Может, мне лучше самой сдаться? — пошутилаона. — Надеюсь, что вы хотя бы не курите?

— А вы разве не курите?

— Раньше курила. Сейчас нет.

— Я тоже не курю.

— Уже неплохо. — Она взглянула на него. — Выразрешите мне переодеться? Или хотите сразу лечь в постель?

— Я подожду вас внизу.

Она была слишком независимой. Он помнил, что она неоставляла у себя в квартире даже своего близкого друга. Ей не нравилось, когдаАлександр оставался у неё ночью.

Он спустился вниз. Портье улыбался гостю. У него былигусарские усы, загнутые кончиками кверху. Мясистый нос, крупные глаза, большиеуши, толстые щеки. Портье был небольшого роста, но сознание собственногодостоинства и крупный живот делали его весьма колоритной личностью. СеньорРоберто Фалья, было написано на фотографии портье, висевшей за его спиной.Очевидно, сеньор Фалья был узнаваемым человеком не только в этом парадоре, но иво всем городе.

Дронго вышел на порог отеля. Машин в городе было немного. Вэти дневные часы начиналась сиеста — дневной отдых — и прохожих почти не было.Послышались шаги. На пороге появилась Вера. Она снова собрала волосы, наделаджинсы, свою курточку и белую майку. Но бюстгальтер под майку тоже надела, этобыло заметно.

— Куда пойдём? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Дронго, — наверное,сначала в собор. Он здесь недалеко, прямо на площади рядом с муниципалитетом.

— Тогда я вернусь и возьму платок, — сказалаВера, — иначе меня не пустят в собор.

Он протянул ей руку, помогая спуститься по ступенькам. Наглавной площади кроме муниципалитета находился и Дворец архиепископа. Они вошлив открытый собор. Здесь почти никого не было. Католические соборы Испаниитрадиционно искусно отделаны изнутри. Они пробыли в соборе около получаса ивышли на площадь. Вера все время молчала. Когда они были уже на улице, онасняла платок и тихо спросила:

— Вы верующий?

— Не знаю. Скорее агностик. Хотя иногда бываю верующим.

— Значит, нет. А я верю, что все предопределено свыше.Даже наша встреча в Испании. И если мне суждено умереть, вы не сможете меняспасти.

— Позвольте не согласиться, — возразилДронго, — если вы помните, самого Христа диавол поставил на вершину скалыи предложил прыгнуть оттуда. «Если ты Бог и сын Божий, то тебе нечегобояться», — сказал диавол. На что Иисус ему ответил: «Сказано, не искушайГоспода твоего». Мне кажется, что надеяться на судьбу нужно, но не слишком ейдоверяя. Очень многое зависит от самого человека. Если даже Бог не стал прыгатьсо скалы, то почему обычные люди считают, что, прыгая со скалы, они могутрассчитывать на спасение?

— С вами невозможно спорить, — отмахнуласьВера, — пойдёмте куда-нибудь пообедаем.

Они пообедали в небольшой аргентинской таверне «Эль-Пасо».Затем вернулись в центр города. Весь Хаэн можно было обойти за несколько часов.Когда они вошли в отель, на часах было около шести вечера.

— Что будем делать? — спросила Вера.

— Посидим в отёле, — предложил Дронго, —осталось только три дня, если не считать сегодняшний.

Они поднялись в номер. Дронго уселся в гостиной передтелевизором, а Вера отправилась принимать душ. Неожиданно он услышал, как оназовёт его. Дронго подошёл к двери ванной комнаты.

— Вам что-нибудь нужно?

— Да. Я оставила мочалку в своей сумке. Вы не могли быеё принести? — попросила Вера. — Она лежит сверху. Вы её сразуувидите.

Он пожал плечами, нашёл сумку, достал мочалку. И подошёл кванной комнате. Постучал.

— Входите, — разрешила она.

Дронго вошёл в ванную боком, чтобы не смотреть на стоявшуюпод душем молодую женщину. Она увидела, как он протягивает руку, и рассмеялась.

— Я закрылась полотенцем, — сообщила Вера, —не думала, что вы так боитесь женщин.

— Ужасно боюсь. — Он передал ей мочалку, неповорачивая головы, и вышел из ванной, закрыв дверь.

Через некоторое время она тоже вышла, надев белый халат.Подошла к кровати, расчёсывая волосы. В ванной она высушила их феном.

— Вы можете принять душ, — сообщила Вера, — япомыла после себя ванную.

Он не забыл достать собственную мочалку. Она увидела, чтоименно он держит в руке, и рассмеялась.

— Вы так боитесь, что я могу войти? Я впервые в жизнивидела, как мужчина входит в ванную боком, не пытаясь даже повернуть голову.