вела себя еще страннее. Посмотри на меня. — Поднимаю голову, смотрю. На подбородок с ямочкой. Темную щетину. Губы, красные, как у девицы. Покусывает он их или подкрашивает? Нос. Это правильная форма? Или нет? Надо было в детстве больше уделять внимания урокам живописи. Может быть, сейчас бы разбиралась в том, что правильно, а что некрасиво. — В глаза, Рика.

Он приказывает. Ударить? Обидеться? Как-то все равно. Смотрю в глаза. Темные пушистые ресницы. Мне бы такие. А глаза светлые. Яркие. Светятся. Манят. Как светятся?

— Мне нехорошо, — с трудом сглатываю подступающую мигом слюну. Слишком много, обильно. Моргаю. Еще и еще. Но все плывет в сторону.

— Быстро, как проверить ауру? До учебников не доберусь.

— Касания. Личная связь через чувства. Кровь. Сильные эмоции. Связь…

Последние слова я бормочу себе под нос, вглядываясь в огоньки глаз.

— Рика, смотри на меня! Ты меня убьешь? Говори что угодно, говори, слышишь?

Слышу. Но так красиво. Светятся. Вспыхивают. Что-то шепчет. Где-то, кто-то.

— С тобой легко не бывает. И не будет, да? — Он еще что-то говорит. Слишком много говорит.

— Помолчи, — шепчу ему я.

— Что?

Приходится приблизиться, наклониться, ухо. Красивое. Безупречное. Хочется прикасаться, изучать эту идеальную часть тела.

— Помолчи, у тебя красивые глаза, знаешь? А ухо…

Меня хватают, тащат, ведут, укладывают. Слишком быстро, в голове не успевает откладываться все, что происходит. Марсен что-то говорит, ругается.

— Морталиум, прости.

Я падаю, теряя сознание. На краю сознания память подсказывает: тебя прокляли, Рика.

— Ты меня чуть не убил. — Спустя час, и очень-очень злая.

— У тебя была ментальная дыра в ауре. Такого порядка, которого я никогда не видел. Из заклинаний, что подходили, я знал только одно, прости.

— Ты уже извинялся. Повторяешься. — Я понимаю зачем и почему. Но ситуация злит.

— Возьми у меня в комнате, на секретере стоит серая книга с золочеными символами смерти. Принеси ее, будь добр.

Я валяюсь в кровати Марсена. Двусмысленная ситуация, но и глупая. Глупее всего связывать факт нахождения в постели молодого мужчины женщины не первой молодости с чем-то интимным, пошлым.

— Есть, что искать?

— Дай сюда, — я тянусь, но он садится напротив, в кресле у камина. — Сильвий, пожалуйста!

— Нет, Рика. Лучше скажи, что искать?

— Чтоб тебя. Ищи привязку.

Еще час ушел на то, чтобы ее отследить. Письмо Марсен сжег сразу же, как я отбыла в мир между жизнью и смертью. Бездыханный сон от проклятия Морталиум. Не стазис, который останавливает мгновение для живого, запечатывает жизнь в теле. Со сгоревшим письмом привязка как таковая исчезла, в этом я отдаю себе отчет. Но как и зачем, отследить получается. А также снять закрепившийся на мне маячок.

— Ты из заговоренных?

— Хм. Все-таки слушаешь, когда говорю?

— Анрика! Я сейчас серьезен.

— Да-да, теперь моя очередь извиняться? Извини. Я не ожидала. Да, я заговоренная. Приходится. Некоторые темные ритуалы требуют быть связанной с тьмой на уровне души. Мои эксперименты, ты не знаешь, королевская лаборатория. Никто не знает. Иначе бы привязку Артимий не делал.

— Думаешь? Или он решил тебя убить?

— Не говори глупостей!

— Ты защищаешь того, кто тебя только что чуть не убил.

— Убить собирался меня ты. А он…

— О да, святой Артимий!

— Марсен!

— Сильвий!

Стук в двери, робко, испуганно, но мы услышали.

— Войдите! — Приказывает Марсен.

— Господин, леди Ива-Нову спрашивают.

— Кто? — Марсен двигается стремительно. Книга лежит на кресле, он сам уже почти не выталкивает дворецкого из комнаты.

— Леди Ива-Нову спрашивают два господина. Старший и младший. Представились как друзья семьи, Петра…

— Пропади они пропадом. Рика, только посмей подняться.

Если бы я могла. Но ответить не успеваю. Стук каблуков в конце коридора, Марсен сорвался на бег.

— Варим, Вы еще здесь? — Кажется, дворецкий прячется за дверью.

— Да, леди.

— Помогите мне подняться.

— Но господин…

— Мы оба хорошо знаем виконта Де Марсена. И оба знаем, что такое правила приличия. Помогите мне, пожалуйста. И проведите в малую гостиную. Гости там?

— Да, леди. — Слуга не старый, крепкий мужчина моего возраста. В его глазах я вижу одобрение. Как же он, с пониманием и знанием этикета, тут не сошел с ума? Семейство хозяев дома — это притча во языцех.

— Глорий? — У малого столика на такой же небольшой тахте сидел тот, кого я считала своим другом. Высокий и с длинными ногами, этот мужчина выглядел нелепо, как большой кузнечик на маленьком цветке.

— Ан, — кивнули мне. Но не поднялись. С одной стороны, я его понимаю, он мне слишком близок, чтобы следовать всем церемониям. С другой — мы в чужом доме. Этикет обязателен.

Не знаю, как на это реагировать, потому, слегка обернувшись в дворецкому, обращаюсь уже к нему:

— Спасибо, Варим, Вы можете нас оставить с гостем господина Марсена.

Дворецкий кланяется и удаляется. А я ковыляю к другой тахте. Их в комнате ни много ни мало три.

— Что с тобой? — Неужели забота? Но после того происшествия я не знаю, кому верить и доверять.

— Пустяки. Зачем вы приехали и где твой сын, и Марсен? Где они?

— Переживаешь за любовника? — Мне будто пощечину дали. Прищурившись, всматриваюсь в знакомое и чужое лицо. Глорий выглядит уставшим. Но не встревоженным.

— Тебе не кажется, что это не твое дело? — На подобные обвинения все, что можно сказать, так это задать вопрос, а с какой тьмы ты спрашиваешь. Стоило бы оскорбиться. Но я все еще не понимаю ни своих чувств, ни того, что сейчас происходит.

— Понятно. — Глор откидывается на спинку и закидывает ногу на ногу. — Не предложишь мне чего-нибудь покрепче, чем эта моча тролля?

Чай. И его поведение все больше вызывающе, все больше оскорбительно. Мой ли это друг?

— Там, — киваю в сторону комода между двух окон, — скрытый бар. Налей себе, что хочется.

Глорий поднимается, звенит бокалами. Один протягивают мне. Не все манеры потеряны? Или не все потеряно для нас?

— Хорошо, — смакует коньяк мужчина. Напиток и правда хорош. Я делаю несколько больших глотков.

— Я жду ответа, Глорий.

— Ты слишком официальна. И напряжена.

— Мой вопрос был не об этом.

Мужчина ходит по комнате, покачивая коньяк, рассматривая бокал на свету. Он не спишет давать мне ответы. Он вообще никуда не спешит.

— Они в кабинете. Не спеши, это мужской разговор. — Его тон смягчается, так увещевают излишне истеричных дамочек кавалеры, когда те видят мышь в углу или муху в супе. — А у меня к тебе есть тоже несколько вопросов.

— Слушаю. — Но прислушиваюсь я к звукам дома. Ничего не слышно. Надеюсь, оба мальчишки живы.

— Артим мне рассказал о том, что произошло между вами. — Моя