делать? Сказать Марсену? Мальчишка упрям, полезет умирать рядом со мной. Это же его дом. Его люди. Земля. Думай, Рика, думай. Хотела бы ты оставаться в стороне? Простила бы? И не то, чтобы мне важно, что он подумает. Но хочется поступать правильно.

Сначала проследить за людьми. Потом привести себя в порядок. А потом, потом Марсен. Поднимаюсь тяжело. Слишком много всего навалилось. А мне уже давно не восемнадцать, чтобы с пеной у рта и шашкой наголо бросаться в гущу событий. Да и когда я такой была? Скорее, я из тех, кто сидит тихо в углу и ждет, что же будет дальше.

— Закройте дверь, Варим, слышите? И никого ни за что не пускайте. Только меня или хозяина. Другие случаи — или приказ короля, или закончатся припасы. Вы поняли меня?

— Да, госпожа.

Надо бы поправить слугу с этой его «госпожой», каждый раз режет слух и играет на струнах нервной системы, но к демонам, сейчас не до этого.

На ванну нет времени. Разрывы на небесах все четче. Я спешу, путаюсь в вещах, спотыкаюсь. Ругаюсь. Теперь могу себе позволить. Кто меня услышит? Из глубин шкафа вытаскиваю старый костюм, в который, о чудо, влезаю легко. Этому костюму без малого десяток лет. Легкая, но прочная кожа, темные брюки и китель. Рубашка мужского покроя, черная, с жестким воротником и мягкими лентами вместо завязок на рукавах. Единственное украшение, которое могли мы себе позволить в те времена. Волосы стягиваю в тугой узел. Зачарованные шпильки, чтобы прическа не распалась. Когда окунаешься во тьму в обычном своем виде, можно лишиться не только жизни, но и костюма.

Я уже прошла одну войну. Короткий бой, который чуть не стоил мне жизни. В тот раз мне повезло. В тот. В этот я своего везения не наблюдаю.

Марсен. Марсен чарующе улыбается, сонный и сладкий. Сейчас я очень хорошо понимаю его подружек, что стадами гонялись за ним по университету.

— Привет, соня.

— Рика, без стука, без реверансов, ты ли это? О, что это на тебе?

— Костюм. Нравится? — Я ухожу от ответов, пытаясь заморочить голову. Мне сейчас нужно провести ритуал заговора. И на игры, споры, выяснения отношений, его упрямство — на все это у меня, нас, нет времени. Боги, лишь бы к шторам не полез.

— М, интересно. Никогда не видел.

— Я решила провести ритуал с тобой. Заговорить тебя, как себя. Так что давай, быстро ополоснись и сюда. Хотя нет, ополоснись и позови.

Окна, его надо держать подальше от окон.

— Хочешь помочь, потереть спинку? — Я предпочитаю стабильность, но стабильность в отношении Марсена бесит. Откровенно бесит. А надо бы, пора бы уже привыкнуть. И ведь вроде как привыкла. Визит теперь уже бывших друзей выбил из колеи. Боги, какой горький вкус у предательства. «Мы бы давно были парой», «ничего не случилось», «недоразумение». Я в бессильной ярости ударяю кулаком в спинку кровати. Дерево стонет.

— Рика? — Марсен высовывается из ванной, отблескивая влажными ключицами и голым торсом. Дальше не смотрю.

— Зацепилась за кровать. Вытирайся, я сейчас зайду. И, во имя Всевидящего, прикройся!

Врать все легче и легче. Прости меня, о Всевидящий. Ты же прощаешь ложь во благо? А раскаяться я обязательно, обязательно раскаюсь. Когда все будет закончено.

Надо себя чем-то занять. И я не хуже горничной с опытом убираю постель. Это немного успокаивает.

— Эй, ты где? Я жду.

Прям нетерпеливый любовник. Смешно и грустно. Я спешу к Марсену. Парень завернул себя в полотенце, но столь куцее, что для фантазии места не остается.

— Сильвий, «эй» в обращении с благородной дамой неуместно.

— Как твой коньяк поутру?

— В обед, Марсен, в обед. Лезвие есть?

— Решила меня все-таки прирезать?

— Ну что ты, зачем пачкать руки и одежду? Я бы использовала, дай подумать, подушку? Нет, ты бы вырывался…

Я деловито перечисляю все варианты для убийства. Он отшучивается. За разговорами и шутками я следую к цели. Ритуал. Обязательно сделать. Провести. Мне нужен напарник. Без него я даже умереть нормально не смогу. Сначала я рисую лезвием у себя на руках две печати. Боль легкая, почти наполненная нежностью лебединого пера. Режу я по старым шрамам. Третий раз в жизни я провожу именно этот ритуал. Первые два были в том самом бою.

Дальше черед Марсена.

— Будет больно. Очень.

Он усмехается. Но улыбка сразу же исчезает. С первым порезом. Первым словом ритуала. А их сотня. Но он молодец. Если я не очень уважала его до этого, то теперь смотрю на Сильвия другими глазами. Ни единого крика. Стона. Лишь по легким вздрагиваниям тела видно, каково ему. Я с ножом и испачканными в крови руками, перемещаюсь к лицу студиуса. Он открывает глаза. Жмурился от боли? Смотрит. Взгляд чужой, отстраненный. Знакомый. Техника мудреца, боль не есть ты. Твоя боль есть боль твоего тела. Твое тело и ты едины, но разделимы.

Я извиняющее улыбаюсь. Откладываю нож и провожу по нему руками с нашей кровью. От чела, до пупка. От колен, до стоп. Полотенце падает мне на голову. Это было бы смешно, если бы было в другое время и в другой ситуации. Отмахиваюсь от тряпки. И опять рисую лезвием по холодному и вспотевшему телу.

— Еще немного, — шепчу одними губами. Он кивает. Надо завершить рисунок. Боль есть часть тьмы, боль изначальная есть свет, очищение. Единственное, что объединяет обе силы. Единственное, что дает щит от двух третей влияния магии. Враждебной. Защита от атак. Если бы я не была заговоренной, маячок причинил бы мне вред. Если бы я не была заговоренной, на мне бы висела привязка, требуя, вынуждая идти туда, куда я идти не собиралась. И, скорее всего, при появлении Артимия я бы кинулась ему навстречу и просила, молила забрать меня отсюда. Недоразумение. Я все не так поняла.

В голове вспыхивает идея. И я добавляю печать поиска. Спираль с перечеркнутой линией помешает вредящему найти, допуская лишь того, кто желает помочь. Но где же такие альтруисты водятся, кто не думает о себе, а только о другом? Марсена никто не найдет, если он того не захочет.

— Все. — Я отступаю. И вспоминаю, что парень обнажен. Совсем. — О!

Он пытается улыбнуться. И прикрыться заодно. Эрекция в данных условиях выглядит странно. И неужели Марсен способен на смущение?

— Я…

— Одевайся, я в комнате подожду.

А сама отправляюсь расшторивать окно. Это лучше любых объяснений. Надеюсь, он меня сейчас не убьет.

Глава 24. Пленники

— И что