— Антитеррористическое управление. Это то, что подчинено президенту России?

— Вы неплохо осведомлены.

— В интернете это не сложно. Значит, Алексеенко у вас?

— Да.

— Это очень хорошо. Доверьтесь ему, он лучший ученый в области наркологии и токсикологии.

— Конечно, Фархад Алимович. Я хотел спросить вот о чем. После того как пограничники забрали труп, вокруг вас ничего подозрительного не происходит?

— Нет, все, как обычно.

— Уверены, что нет угрозы?

— Уверен. Да с чего ей взяться? Я не афишировал здесь результаты вскрытия.

— А труп второго афганца вам не привозили?

— Нет. Насколько знаю, его не нашли, либо прибило к афганскому берегу, о чем, естественно, наших пограничников в известность афганцы не поставят.

— Понятно. И все же будьте осторожны.

— За меня не беспокойтесь. Пожалуйста, доведите дело до конца.

— А вот об этом вы не беспокойтесь. Как насчет отпуска?

— С четырнадцатого числа. Заявление подписано, завтра собираюсь в Хорог, заказать билеты на рейс из Душанбе в Москву.

— Это хорошо. Как прилетите, надеюсь, увидимся.

— Я не против.

— Передаю трубку Петру Григорьевичу.

Алексеенко недолго разговаривал с другом. Предложил переслать деньги, тот отказался. Ахмедова больше интересовали результаты исследований.

— Вот когда прилетишь, все будет готово, посмотришь отчеты, — ответил Алексеенко и добавил: — Я сейчас как раз начинаю заниматься твоим материалом.

— Позже перезвонишь?

— А смысл, Фарик? Приедешь — узнаешь. Лишние разговоры даже по мобильной связи — лишний риск для тебя, а я хочу увидеть своего друга живым и здоровым. И не спорь! До твоего приезда никаких звонков по делу. Единственно, сообщи, на какое число возьмешь билет и когда пройдешь формальности в аэропорту. Я буду встречать тебя.

— Ладно, договорились!

— До встречи, Фарик, я тебе такую рыбалку организую!

— Грибы-то еще есть?

— Найдем!

— Ну, жди, Петя, до встречи. Я рад, что материал у тебя и ты сотрудничаешь с почтенной организацией.

— До встречи, Фарик! Вернее, до связи, как говорит мой новый знакомый. — Алексеенко улыбнулся Володарскому.

После телефонных разговоров капитан Васильев вновь проводил академика в лабораторию, где его ждал начальник, подполковник Городко, и ассистент, молодая женщина, лейтенант Светлана Зубанова.

Володарский, оставшись один в кабинете, включил телевизор. Там все журналисты со всех каналов анализировали двойное убийство полицейских. Генерал смотрел сюжет с места событий несколько минут, затем переключил канал и проворчал:

— И до чего же работает фантазия у этих парней. Уже и террористический акт, и боевик-зомби, и тайная организация. И чего только нет. В ответ лишь невнятные оправдания полицейского начальства. Надо прекратить этот цирк. Так и спугнуть боевиков можно. А в том, что они действительно скрываются где-то рядом, сомнений уже нет. Вопрос, где они могут скрываться? На этот вопрос придется завтра отвечать в Администрации. А что отвечать? Ищем? Больше ничего. Но со СМИ решать вопрос надо немедленно.

Он вызвал к себе одного из заместителей, генерал-майора Воробьева. Тот, как и все сотрудники службы, не покидал своего места до убытия из офиса начальника.

— Вызывал, Александр Михайлович? — Заместитель выглядел бодро, несмотря на то что рабочий день длился уже почти двенадцать часов.

— Вызывал, Эдуард Викторович. И вот по какому вопросу. Ты смотрел телевизор?

— Включал недавно.

— Значит, видел, как журналисты раскручивают трагедию на посту ДПС.

— Видел.

— Это необходимо прекратить!

— Понятно, — вздохнул Воробьев. — Я должен связаться с руководством ведущих каналов и печатных СМИ с требованием прекратить шумиху вокруг убийства инспекторов ДПС.

— Все правильно, Эдуард Викторович, их сейчас на работе, естественно, никого не застанешь, но в нашей базе есть контактные телефоны.

— Я в курсе. Час на обозвон, и завтра ведущие СМИ замолчат. Но, Александр Михайлович, останется интернет.

— Свяжись с ФСБ. Попроси обеспечить блокировку сайтов, которые будут продолжать смаковать эту тему.

— А не вызовет это массового недовольства трудящихся?

— Трудящиеся, Эдуард Викторович, уже получили достаточно информации, а продолжать пичкать их сказками совершенно ни к чему. Руководству СМИ передать, по окончании следственных действий мы предоставим весь необходимый материал. А пока же пусть помолчат.

— Надеюсь, с Администрацией данный вопрос вы решите?

— Решу.

— Я все понял, выполняю!

— Да уж, потрудитесь, Эдуард Викторович.

Отпустив заместителя, Володарский прошелся по кабинету, подошел к окну. По стеклу потекли первые капли начинающегося дождя. Генерал любил дождь. Осенний, долгий, нудный. Под него думалось лучше, да и дышалось легче.

Он открыл створку. Прохладный свежий воздух ворвался в кабинет, и он с наслаждением вдохнул его полной грудью. Времени у него было ровно столько, сколько потребуется академику Алексеенко для исследования препарата.

Доклад о завершении исследовательских работ пришел от начальника лаборатории в 22.10. Спустя пятнадцать минут в кабинет Володарского вошел академик Алексеенко. Вид у него был уставший. Он положил на стол лист бумаги, присел в кресло, попросил:

— Если можно, Александр Михайлович, чаю.

— Вам бы следовало перекусить, но ничего, кроме бутербродов, предложить не могу.

— Только чаю, отужинаю дома.

— Хорошо, что скажете?

— Там, — указал на заключение Алексеенко, — все написано.

— А своими словами?

— Своими словами могу утверждать, что и молодой человек, устроивший нападение на пост, и афганец, утонувший в Пяндже, употребляли один и тот же препарат. Я выделил основные его компоненты, об этом в заключении, на словах невозможно, слишком много специфических терминов. В заключении также краткое их описание. Более подробно изложу в общем расширенном отчете, но, извините, не сегодня.

— Значит, новое наркотическое сильнодействующее вещество, полностью подавляющее волю человека, вызывающее в нем ярость с отсутствием защитных рефлексов, таких как страх, и убивающее в короткое время, пришло в центр России из Афганистана, — задумчиво проговорил Володарский.

— Судя по всему, да.

Васильев принес чай. Алексеенко не спеша выпил его и поднялся: