— Звонить Батыру на подходе не будешь?

— Позвоню, когда убедимся, что деревня «чистая».

— Тогда он сам достанет звонками.

— Да и черт с ним! Это он виноват в том, что «крол» сбежал и спалился, надо было смотреть за хохлятами, а не с Валькой любовь крутить.

— Но как же молодой парнишка смог завалить Ванько? Степан не был слабаком.

— Не слабаком, но дураком. Кто же так подставляется? Сто против одного, Федя, Степка хотел трахнуть «крольчиху». Она же была под кайфом. Но войти в клетку не решился или вошел, не закрыв двери. Вот Карась и завалил Степана.

— Сладко поешь, Леша, только почему же тогда с Карасенко не побежала и девка?

— Испугалась.

— Ладно. Тогда почему пацан не завалил Батыра с Валькой? Если они расслаблялись, то он мог спокойно это сделать.

— Думаю, пацан просто охренел от свободы и рванул из дома. К тому же он не мог знать, что в хате остались только Батыр с Валькой.

— Может, и так, — кивнул Корвич.

Он сосредоточился на дороге, колдобины стали попадаться чаще, и ему приходилось крутить руль, как гонщику на скоростной трассе, дабы не попасть в ямы.

К двум часам машина встала у небольшой рощи. С дороги была видна деревня, и только в крайнем доме, там, где остановились бандиты, мерцал слабый свет.

— Все, — сказал Корвич, — дальше ехать нельзя. Странно, Батыр ни разу не позвонил. — И тут же сотовый телефон провибрировал сигналом вызова. Он чертыхнулся:

— Твою мать, не поминай лиха!

Отвечать он не стал, взглянул на Борисова:

— Давай, Леха, топай на разведку.

— А чего я?

— Ну, мы еще спорить будем?

— Нет, просто пойдем вместе. Вместе сподручнее.

— Ладно, коль боишься.

— Я не боюсь, я сказал, вдвоем удобнее будет, зайдем с разных сторон, все осмотрим, я на стреме останусь, если ничего не заметим, ты к машине пойдешь и подгонишь ее.

— Пошли!

Бандиты прошли к ферме и там разошлись, подойдя к усадьбе с двух сторон.

Корвич, осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, включил телефон:

— Леха?

— Ну? — ответил Борисов.

— У меня вроде все нормально, как у тебя?

— «Мусоров» точно нет, я их повадки знаю, пару человек, но оставили бы вне хаты.

— А может, они и сидят в соседних развалинах?

— Не-е, чую, нет никого. Во, гляди, — воскликнул Борисов, — Валька вышла, пошла к сортиру. Разве менты выпустили бы ее одну?

— Почему нет? Предупредили, что пристрелят, если побежит.

— Да ты гляди, как Валька-то идет? Спокойно, без напрягов, если бы ее «пасли», трусцой бежала бы к «очку».

— Наверное, ты прав. Ну что, я за машиной?

— Давай! Я еще посмотрю, а ты подъезжай к ферме, я там на ходу запрыгну, чтобы выглядело все естественно.

Корвич вернулся к «Ниве» и скоро, забрав подельника, въехал во двор усадьбы.

Они прошли в дом, и тут же из главной комнаты вышел Батыров с пистолетом в руке.

— Почему на звонок не ответил? — недовольно спросил он у Корвича.

— На звонок? — изобразил удивление Корвич и повернулся к Борисову:

— Ты слышал, Леха, звонок?

— У нас же мобильники на вибровызове. Я не почувствовал ничего, хотя телефон в кармане.

— Я звонил Корвичу, — сощурил и так узкие глаза Батыров.

— Ну тогда я не мог и почувствовать, мой телефон, как под сиденье упал, так и лежал, пока не добрались до места.

— Сам почему не позвонил?

— А на хрена? Если бы вас повязали менты, то они сразу же просекли, откуда был звонок, и вышли бы на нас.

— За шкуру свою боишься?

— А ты не боишься, Ринат? Но, может, не будем лаяться? Если сваливать, то сваливать, а не базары пустые гонять. Наговоримся еще, если доберемся до новой хаты.

— Хата-то не стремная? — сбавил тон Батыров.

— Лучше не придумаешь. Барак под снос. Правда, его лет пять снести планируют, но все у властей руки не доходят. Большинство уже выселились, остались алкаши да старики. Один такой и сдал половину дома. Хитрый лис, умудрился как-то прописать в этой развалюхе чуть ли не всю родню. А у той хаты в Москве, но лишняя разве помешает?

— Участковый?

— Тот в барак не суется.

— Это мужик так сказал?

— Ну не сами же придумали? Конечно, надо было проверить, но ты же торопил. Глядишь, и получше хату нашли бы.

— Ладно, все, спускайтесь в подвал, вяжите девку и тащите ее наверх.

— Ночью-то зачем вязать? Сама пойдет. Ты ей дозу не давал?

— Нет!

— Ну тогда ей сейчас не до чего. Клянчить таблетку будет.

— Ступайте, мы с Валентиной пока вещи в машину загрузим.

— Трупы-то куда дели?

— В болото. Как говорится, улики в воду.

— В грязь.

Корвич с Борисовым спустились в подвал, взяв рулон липкой ленты.

Лепко, видно, задремала, но тут же очнулась, как загорелся свет, и забилась в угол.

— Ну что, красавица? Подъем, поедем в другое место.

— Таб… Таблетку дайте.

— Как приедем, так и дадим, если хорошо будешь себя вести. А дернешься, отправишься вслед за своим дружком.

Сознание несчастной немного просветлело:

— Что вы с ним сделали?

— Поймали и забили битами до смерти, — усмехнулся Корвич.

— Отбивную с кровью из твоего Витюши сделали, — ощерившись, добавил Борисов. — И с тобой сделаем, сука вонючая, только дернись.

— Я… я… не буду…

Бандиты открыли двери, подошли к ней.

— Фу, бляха муха, — сморщился Корвич, — ты что, дрянь, под себя ходила, что ли?

— Не знаю, наверное, у меня все грязное, мокрое.

— Да с ней ехать невозможно! — Корвич взглянул на Борисова: — Сходил бы ты, Лешка, наверх да попросил у Вальки воды, тазик, платье какое-нибудь. А то от этой заразы несет, как от параши.

— Ладно, гляди за ней. Только у Вальки размеры и у этой…

— Да хрен с ними, с размерами, лишь бы не воняла, потом Батыр чего-нибудь придумает.

Борисов ушел, но вскоре вернулся вместе с Репиной, неся ведро и тазик, а Валентина — белье.

— Снимай с себя лохмотья, — скомандовала она, — мойся быстро, а это потом наденешь. Размер не твой, но ничего, потерпишь. Поняла, стерва вонючая?