– Знаешь, это было достаточно очевидно. – Я раздражалась все сильнее. То ли из-за острой темы, то ли из-за выпитого сегодня вина мне жутко захотелось ему все-все сейчас высказать. Все, что я думаю о нем, о его тьме, о метке его тьмы, о влиянии на меня метки его тьмы, о последствиях влияния на меня метки его тьмы… На этом мысли запутались окончательно.

Я решила ограничиться одним:

– И вообще, давай-ка уже избавь меня от метки тьмы. В конце концов, она полагается только избраннице, а я ею уже давно не являюсь. Ты никогда так не считал, да и я уже тоже так не считаю.

– Понятно, – Савельхей улыбнулся, – ты на меня обиделась.

Я даже обомлела. Нет, ну и где логика? Я ему про одно, он мне совсем про другое.

– Извини, Савельхей, но ты странный.

– Это я-то странный? Ну-ну. Сказала девушка, ворвавшаяся в мою комнату в поисках единорога, усыпанного розовыми стразами. Что же касается метки… Нет, Лика, метку я снимать не собираюсь.

– Почему это? – Я совсем растерялась. – Да ты вообще в курсе, что все эти буйства тьмы происходят из-за твоей треклятой метки!

Савельхей нахмурился.

– Не думаю, что метка тут замешана. У нее совсем другая роль.

– Знаю-знаю я эту роль, – фыркнула я. – Давай начистоту, Савельхей, ты для этого тут и появился, да? И поэтому сейчас вдруг ни с того ни с сего воспылал желанием вежливо и мило разговаривать? Что, приспичило вдруг род темных властелинов продолжать?

Савельхей устало потер глаза.

– М-да… А я-то думал, что единорог в стразах – это верх бредовости…

Все это время я прислушивалась к происходящему в коридоре, и вот только сейчас шум и ругань стихли.

– Ну так что, – я поднялась с кресла, – ты уберешь метку?

– Нет. – Он и бровью не повел.

– Почему? – нахмурилась я.

– Потому что я пока не решил, обоснована она или нет. – Савельхей смотрел на меня как-то странно. – Что же касается тьмы, метка к происходящему в академии точно отношения не имеет.

Ну вот, хоть какая-то радость. Аж будто бы груз с плеч свалился. Я не стала ничего отвечать, поспешила уйти. Благо на этот раз дверь открылась без проблем. Такое впечатление, что Савельхей сделал какие-то определенные выводы из нашего не слишком-то содержательного разговора. И хотя любопытно было, какие именно, я не стала спрашивать. Сейчас имелись вопросы и поважнее. К примеру, как бы по пути не попасться ни разъяренному вампиру, ни уж тем более белому магу.

Идти к себе в комнату было страшно. Что-то мне подсказывало, Алистер без проблем узнает, куда меня заселили. А если после удара Бониным копытом не растерял способность думать, два события – разговор со мной и последующую отключку – он вполне может связать воедино. Если не решит во всех грехах сразу меня объявить, то как минимум предположит, что я чего-нибудь да видела, а может, даже смогу ответить на вопрос «каким образом белый маг и кровожадный вампир оказались в одной комнате, да еще в таких странных позах». В общем, несмотря на то что передвигаться по коридорам было жутковато, я решила пока к себе не идти. Лучше загляну для начала к Николетте. Тем более нужно узнать, все ли с друзьями в порядке. Я, конечно, сомневаюсь, что Савельхей обнаружил их в своих покоях и бесследно растворил во тьме, но убедиться в том, что с ними все в порядке, лишним не будет.

Добрела до комнаты Николетты без приключений. Остановилась, чуть помедлила. Постучала. Какое-то время с тревогой прислушивалась к тишине, потом дверь все же открылась. При виде возникшей на пороге Николетты я облегченно вздохнула.

– Ох, это ты. – Она тоже облегченно вздохнула. – Я уж думала, разъяренный Ийрилихар отыскал, где я живу. Заходи быстрей.

Я нервно огляделась, поманила за собой светлячок, с помощью которого передвигалась по темным коридорам, и юркнула в комнату. Николетта торопливо закрыла дверь и повернулась ко мне. А я поинтересовалась:

– Не разбудила?

– Да как тут уснешь! Я ж теперь не засну, наверное, никогда.

– Думаю, ты зря переживаешь. Даже если Ийрилихар успел заметить, кто его так стукнул, Боню с тобой он не свяжет. У него нет шансов догадаться, что тебя нужно искать.

– Да? – Николетта задумалась. – Ну, может, ты и права.

– Хотя…

– Что? – Она тут же насторожилась. Да и мне как-то нехорошо стало от постигшего меня осознания.

– Знаешь… я ведь звала его к тебе на день рождения… и, возможно, он… ну… если не заподозрит, то хотя бы захочет проверить…

– Нам конец! – простонала Николетта.

Я даже спорить не стала. Потому что – да. Конец.

– А как вы ушли из комнаты Савельхея? Не наткнулись на него?

– Нет. Даридадус почувствовал чье-то приближение, вот мы и сбежали по-быстрому. Не хотелось дожидаться появления хозяина. А там Савельхей, значит, живет? Это что же получается? – кажется, до Николетты только дошло. – Спасаясь от вампира и белого мага, мы забрались в комнату темного властелина? – Она нервно хихикнула. – Безумие.

Я веселья не разделила, но все же заметила:

– Просто над темным властелином мы так не глумились, и он не был столь страшен.

В дверь постучали. Мы вздрогнули и с опаской покосились на нее.

– Вот даже знать не хочу, кто там еще пришел, – призналась Николетта. – Когда ты-то постучала, чуть от ужаса не скончалась.

– Хм… а может, Иввина? Где она, кстати?

– Понятия не имею. С тех пор как ушла со своим князем, не появлялась. И у нее есть ключ. Она бы не стала стучать.

Стук повторился, на этот раз более настойчиво.

– Мне это не нравится, – сказала я.

– Мы можем притвориться, что нас здесь нет, – предложила Николетта.

Я охотно закивала и чуть шею себе не свернула, когда, продолжая кивать, нервно дернулась. Потому как из-за двери раздался злобный то ли крик, то ли рык:

– Лика, я знаю, что ты там! Открывайте немедленно!

– Ал истер? – шепотом выдохнула Николетта, глядя на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Как он узнал-то?! – воскликнула я тоже шепотом.

– Надо молчать. Нас тут нет, – решительно заявила Николетта и отошла подальше от двери.

– Лика! Открой, говорю! Немедленно! Иначе дверь выломаю!

– Как я открою, если меня тут нет? – тихонько озадачилась я.

– Знаешь, Лика, у меня нехорошее предчувствие…

– Какое?

– Мне кажется, Ийрилихар жив.

Я аж поперхнулась.

– А ты думала, нет?! – опять же шепотом. Я ведь не больная кричать, когда по другую сторону двери злой Алистер караулит.