Карвер, как я себе уже это представлял, был весьма уважаемый человек. Очень симпатичный, всегда улыбающийся, но большой любитель выпить. Пил он постоянно, но знал норму и никогда не напивался до бесчувствия. Он был превосходный публицист, всегда в курсе всех новостей, большой знаток всего и вся. Пьяный или трезвый — а трезвым он бывал только в первый час по прибытии на работу, — он прекрасно знал свое дело, и ему было достаточно только взглянуть на текст или оформление материала, чтобы сразу же заметить любые шероховатости, а если он делал замечания, то всегда очень правильные и точные. Он превосходно умел продавать свою продукцию, ладить с многочисленными клиентами, исключение составляли лишь абсолютные трезвенники и те, которым не нравилось, что он постоянно прикладывается к рюмке. Однако Карвер вел себя достаточно умно и не встречался с ними сам, а выделил для связей с такими клиентами другого человека и таким образом все равно поддерживал нужные контакты, не теряя клиентуру.

— А как складываются его отношения с подчиненными?

— Вполне прилично. Человек он щедрый, с ним легко работать и общаться. Он никогда никого не ругает, если для этого, конечно, нет веских оснований; он весьма доступен и позволяет нам говорить все, что мы считаем нужным сказать.

— А как насчет того, чтобы приударить? Бывает?

— Ты имеешь в виду девушек, которые работают в его агентстве? Бывает, конечно, но вполне в разумных пределах. Он несколько раз делал попытки пригласить меня куда-нибудь, но он женат, а я с женатыми мужчинами не встречаюсь. Я постаралась внушить ему эту мысль, не задев его чувств и не обидев, и… мы остались в хороших дружеских отношениях.

Выходит, что она с женатыми мужчинами не встречается. Что-то здесь не сходится. Ведь до прошлого вторника я был еще женат, а мы, судя по всему, встречались по крайней мере один раз — судя по ее поведению дома. Хотя, как знать, ведь я разводился, и, конечно, при таких обстоятельствах она могла рассматривать меня как женатого лишь формально? Да и сам я думал точно так же. Да, я думал именно так!

Я остановил машину у небольшого французского ресторанчика, очень спокойного, без громоподобной музыки. Я открыл его для себя — вернее сказать, вторично открыл — несколько дней назад. Я решил, что с моими коллегами по работе надо «покончить» разом и больше к этому не возвращаться, поэтому, пока мы пили коктейль и ужинали, я продолжал говорить и расспрашивать Венги об агентстве. Когда люди у меня в голове начали двоиться и умножаться, я начал делать в блокноте небольшие пометки. Очень трудно удержать в памяти имена, особенности и мелкие детали описания сразу двадцати с лишним человек, а это было совершенно необходимо, так как, по словам Венги — что совпадало со сказанным мне самим Карвером, — со всеми я поддерживал хорошие отношения, хотя и не имел среди них близкого друга.

После ужина нам подали десерт, потом кофе и бренди… А разговор наш все продолжался и продолжался. И здесь я решил: все, хватит! Пора с этим заканчивать. Для начала я уже достаточно осведомлен о своих сослуживцах у Карвера и о том, чем каждый из них занимается.

Часы показывали только около девяти вечера, и я спросил Венги, как бы ей хотелось провести остаток вечера.

— Поехали ко мне, Род. Мне больше нравится беседовать у себя дома, чем в каком-то другом месте. А как ты думаешь?

— Я нахожу твое предложение превосходным.

По дороге к дому Венги я решился еще раз задать ей вопрос:

— Венги, тот вечер… в понедельник я провел с тобой?

— Род, мы же договорились не вспоминать об этом.

Я немного сбавил скорость и повторил еще раз:

— Венги, что касается наших личных отношений, которые могли быть между нами, то я готов все начать сначала и забыть о том, что произошло между нами, — тем более что я действительно все забыл! — если ты хочешь, чтобы все было именно так. Но что касается того вечера в понедельник — это совсем другое дело. В эту ночь совершилось преступление, и сейчас я делаю все возможное, чтобы восстановить, где я был в тот момент. Если мы были вместе, то скажи мне по крайней мере, в какое время.

— Да, ты был со мной, но совсем немного. Ты приехал за мной около семи вечера, как и сегодня. Мы отправились поужинать, а потом вернулись ко мне домой. Ты ушел от меня около десяти часов.

— Спасибо. Ты не ошиблась во времени? Я хочу сказать, ты уверена, что я вышел от тебя именно в это время?

— Конечно, уверена. Может быть, минутой раньше или позже. Более точно я сказать не могу. А почему это так важно для тебя?

— Потому что я скрупулезно пытаюсь восстановить все, что произошло. И в особенности почему, по какой причине я отправился в дом моей бабушки. Ты случайно не знаешь, а?

— Нет, не знаю. Я не знаю ни куда ты отправился, ни что собирался делать, когда ушел от меня в десять. А теперь ты наконец можешь поменять тему разговора?

Тон, которым это было сказано, подсказал мне, что я должен подчиниться.

Я припарковал «линкольн», и мы поднялись в квартиру. Я приготовил виски, воду, положил лед.

Я поднял свой стакан, коснулся края ее стакана — раздался легкий звон — и произнес короткий тост:

— За нас, Венги. За новое начало!

В этот вечер я был готов забыть обо всем: и о преступлении, и об амнезии, и о Робин. А почему бы, собственно говоря, мне не забыть о Робин? Мы с ней разведены, и она не хочет меня больше видеть. А Венги — именно тот вариант психотерапии, который доктор наверняка прописал бы мне, если бы находился рядом.

Венги была необыкновенно мила и привлекательна, то есть ее хотелось ласкать, ее хотелось целовать, с ней хотелось спать… возможно, это и произойдет…

Да, целовать ее было очень приятно, это уж точно. И я целовал ее, и она меня тоже; она пылко отвечала мне, ошибки тут быть не могло. И это было необыкновенно приятно и восхитительно. Так же приятно и восхитительно было ощущать нежную кожу ее бедер, упругую маленькую грудь… Мои руки все скользили и скользили по этой крепкой груди…

Да, с ней хотелось спать. О, мой бог, как хотелось с ней спать!

Ее губы нежно целовали мое ухо, потом я услышал, как они шепчут:

— Одну секундочку, Род. Мое платье…