А еще я ждал Настю. Ведь она не может не знать, где я нахожусь.

Она пришла ближе к десяти. Буквально за десять минут до ее прихода я вернулся с томографии.

– Привет! – улыбнулась она, едва заглянув.

Выглядела при этом немного растерянной, чуточку осунувшейся, капельку расстроенной… Но улыбалась так, словно очень по мне соскучилась. И эта догадка грела душу.

– Привет! – отозвался я.

В кровать возвращаться не стал, потому как не чувствовал себя больным. И я бы ушел из больницы, если бы не был приучен соблюдать режим. Раз попал сюда, то нужно хотя бы выяснить, почему. А для этого я должен дождаться обхода.

– Ты как? – вошла Настя в палату, но осталась стоять возле порога.

Резануло по сердцу ощущение отчужденности – она словно чего-то боялась, и это что-то могло случиться, если приблизится ко мне.

– Хорошо, – честно ответил я. – Что вчера произошло? – приблизился я к ней сам и взял за руку.

Сейчас мне как никогда было важно прикоснуться к ней, ощутить тепло ее ладони в своей, да просто оказаться рядом с ней. Если бы еще не эта тревога в ее глазах, что с моим приближением только усилилась.

– Ты упал в обморок… после драки, – тихо проговорила Настя, отводя взгляд, но не отнимая руки.

Трудно было собрать мысли в кучу, как и заговорить складно. Для начала я отвел Настю от двери. Сел на кровать и потянул ее за собой. Заговорил, лишь когда мы сидели рядышком, и я продолжал удерживать ее руку.

– Я не понимаю, что вчера произошло… Я дрался, но не умею этого делать, – посмотрел я на застывшую с прямой спиной рядом девушку.

– Умеешь, – вскинула она на меня удивленный взгляд. – Еще как умеешь! Ты же несколько лет занимался борьбой…

– Но я забыл про это, как и про все остальное. У меня пропали даже интуитивные навыки, – тряхнул я головой. – А вчера… я точно знал, как и куда нужно бить. И я вспомнил тебя… – это получилось выговорить с великим трудом.

Эта часть того, что случилось с нами вчера, казалась мне самой непонятной, запутанной и даже мистически пугающей.

– Вспомнил?..

Что сейчас выражают ее глаза? Что?! Я должен это понять, прежде чем продолжить разговор!

Испуг и недоверие… Значит я прав, и есть что-то, чего я не знаю.

– Что ты вспомнил? – спросила Настя и снова отвернулась. Она словно боялась смотреть мне в глаза.

– Вчера… я словно прозрел, – не сразу получилось подобрать верное определение. – Наверное, так себя чувствуют слепцы, обретшие зрение, – усмехнулся собственному сравнению, которое сейчас уже не казалось мне удачным. Но и другого подобрать не получалось. – Вчера ты была той, кого я знал раньше…

– А сегодня? – повернулась она ко мне, и в глазах ее стояли слезы.

– А сегодня ты девушка, с которой я познакомился не так давно, но которая мне очень нравится, – вынужден был признаться я, хоть и по глазам ее видел – не такого ответа она ждет.

И собственная растерянность сводила с ума. Я не понимал, что происходит. Я уже не понимал, кто та, что сидит рядом, и по щекам которой стекают слезы. Я ничего не понимал, а голова болела все сильнее.

Дверь в палату распахнулась, впуская седовласого мужчину в белом халате. За ним следовали еще пять человек, по всей видимости, врачи и медсестры.

Я не могла сидеть рядом с ним. И сил не осталось бежать от него. Мне было ужасно плохо, и болела душа. На глаза просились слезы, и сдерживать их не получалось.

Где-то в глубине души, не смея признаваться в том даже себе, я надеялась, что сегодня все изменится. Я войду в палату, и Даниил посмотрит на меня по-другому. Но встретилась взглядом я все с тем же Даниилом, которого однажды случайно увидела в кондитерской. И сердце мое болело от обиды и разочарования, с которыми ничего не получалось сделать.

А еще меня словно приперли к стенке – бежать от разговора больше не получится. Слишком много вчера произошло, чтобы и дальше продолжать врать. Больше я не могу так себя вести хотя бы из уважения к Даниилу. А я его уважала, не только любила…

Обход начался вовремя, дав мне передышку. Я думала, меня попросят выйти из палаты, но ни врач, ни сопровождающий его персонал не обратили на меня даже внимания.

– Как вы себя чувствуете? – обратился врач к Даниилу.

– Хорошо, – коротко отозвался он.

– Голова не болит? Не кружится? Галлюцинации не преследуют?..

– Нет. Ничего такого нет. Все как обычно.

– Хорошо! – кивнул врач. – Анализы ваши в норме, как и МРТ не показала каких-то отклонений. Думаю, денек еще понаблюдаем за вами и выпишем, – закончил он с улыбкой.

– Если у меня все в порядке, то я хотел бы уже сегодня уйти домой, – ровно проговорил Даниил.

Он сидел на кровати, такой спокойный, выдержанный… Сентиментальность накатывала на меня волнами, заставляя слезиться глаза. Как же я люблю этого мужчину! И даже признаться ему в любви не могу. Ведь люблю я его всего, а не ту половину, что отвечает мне взаимностью.

– Ну что ж… Ваше право, да и, честно говоря, не вижу оснований задерживать вас, – ответил Даниилу врач. – Вы здоровы с медицинской точки зрения. Ну а амнезия… – он не договорил, но и так все было понятно.

Понятие «амнезия» вряд ли можно считать заболеванием, учитывая, что длится она может всю жизнь. Остается только надеяться, что память вернется, а когда это произойдет, одному богу и известно.

Через час мы с Даниилом покидали больницу, а все это время ждали, когда оформят выписку. Ждали и не разговаривали. Но чувствовала я себя все ужаснее и ужаснее. В конечном счете, меня даже начало знобить от нервного напряжения. И когда мы вышли на морозный воздух, я моментально окоченела.

– Тебе нужно в тепло, – посмотрел на меня Даниил. – Иди сюда, – крепко обхватил он меня за плечи и притянул к себе. – Я вижу кафе, совсем рядом, потерпи, – энергично растер он мое предплечье и обхватил уже двумя руками.

И вот я снова в его объятьях. Если закрыть глаза и представить… то можно почувствовать себя на семь лет моложе. Мое тело помнило, как и его тоже. Эту память не в состоянии стереть ни одно заболевание.

Даниил не выпустил меня и в кафе. Руки разомкнул, когда приблизились мы к столику.

– Нужно выпить чего-нибудь горячего, – помог он сесть мне и раскрыл меню. – Может, глинтвейн?

– Ты же не пьешь, – слабо улыбнулась я.

– В лечебных целях можно, – улыбнулся он мне в ответ.

По его глазам я видела, что он уже догадался. Не обо всем, но о том, что скрываю я от него что-то, точно. Догадался и не сердится. Он всегда был добрым и справедливым к людям. И сейчас остался таким же. Вообще, чем дальше, тем больше я находила в нем черт того Даниила, которого знала раньше. Лишь в первое время мне казалось, что он сильно изменился, а сейчас я понимала, что ошибалась тогда.